Максимилиан Волошин. Кентавр Киммерийского края

Фото: artchive.ru

Его интересовало всё в жизни —  от революции до планеров.

Дамский угодник, мистификатор, гуляка, дуэлянт, нежный сын.

 

Эренбург вспоминал его благодарно и уважительно. Цветаева с восторгом и умилением. Бунин брезгливо и бранчиво. Горький отзывался с высокомерной иронией.

 

Он любил и ненавидел собственные метания в литературе, религии и философии. Довольно бестолково и приторно ухаживал за женщинами, любил этот церемонный процесс. Дамы, в свою очередь, ухаживали за ним. Он не возражал.

В его церемонности было много актёрского, бродил по коктебельским холмам в балахоне, подпоясанный вервием, с венком полевых цветов и злаков на голове. Кого он изображал — Зевса, Диониса, Плиния, Назона? Следом — тоже костюмированным робким табунком следовали менады —  гостьи, московские и  петербургские поэтессы, временно находящиеся по прихоти Демиурга, у него на постое.

 

Печать настоящего таланта лежала на его стихах, и даже акварельках. В критических и искусствоведческих статьях вкус ему не изменял, он хорошо разбирался в живописи. Возможно, многие не могли ему простить вполне удачной "устроенности" при Советской власти. Ходило много разговоров о его тайном и явном "сотрудничестве".

Вспоминается Бунинское: "Волошин, не бегайте к большевикам".

Но в одном ему не откажешь — он был рыцарем сложного культурного процесса. При этом никогда не отказывал в помощи и приюте неприкаянным беглецам, красным и белым, поэтам и офицерам, истеричкам и неврастеникам.

 

И проступает другой лик легендарного поэта, художника, доброго хозяина. Он, по-видимому, что-то понял, почувствовал после первой Русской революции 1905-го года. Гораздо раньше других. Возможно, только что вернувшись на родину после долгого пребывания в легкомысленном довоенном Париже, он увидел происходящее верней и глубже. Увидел неумолимые шаги катастрофы. Понял и испугался.  

Отсюда, после собственной игры в революцию, предостережения о гибели культуры в статьях. Достаточно показушные нападки на Репина за его полотно о государе, убившем сына. ("Иван Грозный убивает своего сына").

 

Непримиримость к начавшейся страшной войне 1914-го года, на фоне общего идиотического патриотизма.

Молясь одновременно за белых и за красных в своих стихах, он не желал победы ничьей стороне. Любая победа окажется Пирровой. Тут он не ошибся. Душа его, разум  тянулись  к религиозным и поэтическим восторгам, тело вынуждено было общаться с бесчеловечной жизнью. Он был кентавром из славного Бестиария - музея древнегреческих фантазий.

Максимилиан Александрович Кириенко-Волошин родился 28-го мая 1877-го года. В славном городе Киеве. Развод родителей почти сразу после рождения ребёнка. После ухода отца, коллежского советника, сын остаётся с матерью, Еленой Оттобальдовной (урождённой Глазер). Дамой столь же эксцентричной и твёрдой как собственное отчество, и романтичной, как имя, данное сыну.

 

 Раннее детство в Таганроге и Севастополе. Черноморское побережье вскормило, согрело многих российских отроков, взявшихся за перо и кисть во славу южных чудных окраин Империи.

1-я Московская гимназия ознакомила со скромными дарами среднего образования. Он был троечник. Переезд с неутомимой деятельной матерью в Коктебель после постройки знаменитого теперь на весь мир, причудливого дома.

Фото: autogear.ru 

Феодосийская гимназия. Циничный старичок Виноградов, директор этого заведения, сказал Елене Оттобальдовне: "Сына Вашего мы конечно примем, но учтите —  идиотов мы здесь не исправляем".

 Волошин обожал пересказывать этот пассаж, когда стал известным.

 

 С 1897-го года —  юридический факультет Московского университета. Помимо стихов и живописи, его тянет к истории с археологией. Недаром после двухмесячной отсидки в тюремной одиночке, он отправляется в археологическую экспедицию, в Среднюю Азию. Нетрудно догадаться, его вышибли с 3-го курса университета за участие в студенческих беспорядках. Но с правом восстановления. В общем, посидеть в кутузке пришлось.

 

 Восстанавливаться не стал. И прямо с верблюда махнул в Париж, слушать лекции в Сорбонне. Таковы были прихоти самообразования, и, надо полагать, возможностей.

 

Фото: dorar-aliraq.net

Берёт уроки рисования и гравюры, а иначе зачем в Париж заявляться? В 1905-ом объявляется в Петербурге. С лёгкостью осваивает салоны символистов. Бывает в "Башне" Вячеслава Иванова, священных чертогах символизма. Он крейсирует с неимоверной энергией между Петербургом и Парижем. Будучи влюблён во всё французское, он пишет в русские журналы "Русь" и "Весы" пространные корреспонденции о Парижской культурной жизни, а в Парижские страницы — о бурлении искусства в Москве и на брегах Невы.

 

В 1905-ом нелёгкая заносит его в престижную масонскую ложу "Труд и истинные верные друзья". Попробовал.., и перешёл в другую французскую ложу —  "Гора Синайская". Женится в 1906- ом году на Маргарите Васильевне Сабашниковой, художнице, красавице из хорошей семьи, древнего рода.

 Ах, как  одарённые художественные натуры выбирают себе избранниц! Как всё драматично и закономерно, он нашёл подобие своей матери на лекциях в Сорбонне. Тот же таинственный декадентский налёт. Смесь Клеопатры и Шахерезады.

Фото: feo.travel
 
Прожили они недолго. Поэт Вячеслав Иванов стал причиной  расставания. Волошин оказался лишним…Он думал, что их любовь навсегда, но решить проблему супруги не сумели…

 

Тлетворный порочный Петербург. 1907-й- расставание с Сабашниковой и отъезд в Коктебель, где залпом сочиняется основательный поэтический сборник "Киммерийские сумерки" и серьёзные эссе и монографии о современных русских художниках и скульпторах — Богаевском, Голубкиной, Сарьяне. Его тянет ко всему новаторскому, свежему, скандальному. Он на стороне художественных объединений "Бубновый валет" и "Ослиный хвост", дружен с  "Миром искусств", ниспровергает "прокисших" передвижников.

Он был везде уместен. В поэтических легендарных кафе "Бродячая собака" и "Стойло Пегаса", на литературных чтениях, художественных выставках. Скандал с "Черубиной де Габриак", поэтессой Дмитриевой, дуэль 22-го ноября 1909-го года, к счастью без членовредительства и судебных последствий, добавляли его деятельной фигуре богемного шарма. Потом он возвращался наездами в Коктебель, разыгрывал Элевсинские мистерии. Выслушивал упреки и наставления властной матери. Он называл её "пра": пра-матерь, пра-стихия… Уединялся. Писал стихи, статьи, акварели.

 

Фото: rmvoz.ru

Грянувшая революция и приход большевиков внешне не обескуражил его. Возможно, он убедил себя в том, что комиссары Наркомпроса действительно внесут нечто новое и судьбоносное в контекст  Мировой культуры.

 

Странно, новая власть его приветила. Его посчитали безобидным чудаком, с бородавками и родинками "старого режима", но пригодным и невредным попутчиком. Справедливости ради: он никогда не перекрашивал своей поэзии в верноподданный цвет. Но первый его сборник "Стихотворения. 1900-1910", и серия статей о культуре "Лики творчества" (1914-й год), антивоенное "В год пылающего мира" (1915-й) были расценены как произведения лояльные по отношению к директивам о новой культуре.

Весь период 20-х и начало 30-х годов, с одобрения Наркомпроса, дом в Коктебеле стал бесплатным Домом отдыха и творчества для советских разнообразных творцов, некий приморский филиал Переделкино. Дом уцелел, в сознании чиновников стал заповедником.

Он тяжело пережил смерть матери. К счастью, удачно женился после положенного траура на Марии Заболоцкой, которая отчасти заменила ему мать, и впоследствии сохранила его творческое наследие и дом, который стал музеем, и называется "Дом поэта".

 

Фото: godliteratury.ru

Он скончался после второго инсульта 11-го августа 1932-го года. Когда Крымская природа являла миру своё Черноморское богатство. Умер в своей постели, в своём доме, за стенами которого бушевала, и только набирала обороты, сумасшедшая кровавая эпоха. Судьба была благосклонна к нему, а он никогда не пытался её обмануть.

 

 Похоронен в Коктебеле, на горе Кучук-Янышар. Даже в этих, ставших привычными для слуха названиях, сквозит нечто эпическое, из мифов, завоеваний, и, наконец, покоя.