Самшитовый лес Михаила Анчарова

Между прочим,"всенародная" "застольная" песня "Стою на полустаночке" из этого сериала, как и все композиции в нем, тоже принадлежит перу Анчарова. Многие песни на стихи этого поэта ушли в народ, утратив авторство. Наивысшая форма признания, но… несколько обидная для памяти создателя.


Фото: РГ.

В мою студенческую пору ещё была популярна вокальная композиция, которую издевательски называли "Тихая песенка". "Тихой песенкой" развлекались в пионерлагерях и стройотрядах.

 

 

Цимес исполнения состоял в том, что каждая последняя строка куплета повторялась несколько раз – сначала в виде умирающего "бормотания", а затем внезапно "взрывалась" кошмарным рёвом:

 

"А ТИ-ХО ПЕ-СЕН-КУ ПО-Ю!".

 

Я прежде запомнила слова, а потом узнала, кто написал эту песню. Она на самом деле называется "Песенка про психа из больницы имени Ганнушкина, который не отдавал санитарам свою пограничную фуражку…". Автор её – один из первых (по "хронологии" и по месту в "иерархии") отечественных бардов Михаил Анчаров. Цинизм молодости сделал "концертный номер" из жуткой песни (и его повторил близко по дурашливой интонации Михаил Бублик много позже в одном из выпусков передачи "Три аккорда", если не путаю), которая, по совести, вызывает слёзы. Как и анчаровская же "Баллада о парашютах".

 

 

Неисповедимыми путями "оторвались" от фигуры своего автора и другие песни Анчарова. "Песню о России", скажем, часто поют (бывает, и подшофе), но путают слова и вообще не в курсе, кто их написал.  И я однажды слышала, как один поэт (казалось бы, должен быть начитанным человеком!) исполнил под гитару "Органиста", "зуб давая", что это слова Владимира Высоцкого.

Песня об органисте, который в концерте Аллы Соленковой заполнял паузы, пока певица отдыхала

 

 

К несчастью, Анчарова вообще нечасто поют. Этот феномен можно объяснить спецификой песен. Лучшие песни Михаила Анчарова – явно не приятное бездумное бренчание и не "лирическая страничка". "Большая апрельская баллада", "МАЗ", "Баллада о танке Т-34", "Король велосипеда", "Цыган-Маша" - это не просто "поющиеся стихи" (как называли авторскую песню ее основоположники). Это гораздо больше: откровения. Поэзия Михаила Анчарова довольно "неудобна" как в плане формы, так и в отношении содержания. Его поэтический язык ждёт своих исследователей – тут материала не на одну диссертацию, хотя первые опыты аналитических работ уже имели место. А фактура песен порой груба, порой уродлива, если не гротескна – но всегда основана на пережитом. Достаточно сказать, что Анчаров первый взял высокую щемящую ноту, говоря о штрафных батальонах в песне "Цыган-Маша".

 

 

Это было сказано задолго до Высоцкого и Галича, чьи песни о штрафниках стали культовыми для советского андеграунда. При этом Галич в зоне боев Великой Отечественной бывал только с фронтовым театром, а Высоцкий по возрасту никак не мог стать бойцом той войны. Тогда как Анчаров войну прошел. Но не в штрафбате, конечно, а военным переводчиком, что после войны ему не раз аукалось: его считали сотрудником известной структуры и подозревали в, как бы помягче, информировании её о том, что происходит в культурных кругах. Интересно, что тема эта поднимается до сих пор едва ли не чаще, чем звучат песни Михаила Анчарова…

Некоторые теоретики авторской песни, кстати, склоняются к тому, что Анчаров был учителем обоих бардов, Галича и Высоцкого. По крайней мере, в части создания лирического героя, не соответствующего автору, и одушевления неодушевленных вещей, это наблюдение справедливо. А предтечей самого Анчарова в бардовской песне был, думаю, Александр Вертинский. "Отголоски" Вертинского, в прямом смысле этого слова – вокальные модуляции, акцентуация важных моментов, даже лёгкое грассирование и грозный раскат буквы "эр" в пении Анчарова – от него, от "чёрного Пьеро". И при всем этом его имя не стало таким "нарицательным", как имена Галича, Высоцкого, Окуджавы, Городницкого. Михаил Анчаров еще при жизни чувствовал это. Сохранилось в воспоминаниях современников его высказывание: "Пел в панцире".


Картина М. Анчарова "После войны", начало 1950-х годов.

Не могу компетентно судить, насколько между живописцами известен, почитаем или хотя бы авторитетен ныне Анчаров-художник. Но ровно десять лет назад, в 2013 году, к 90-летию со дня рождения Михаила Анчарова, в московской центральной библиотеке им. Лермонтова в рамках Третьих Анчаровских чтений, открылась выставка его картин, и на мероприятии прозвучало, что это фактически первая персональная выставка работ живописца Анчарова. Тут надо сказать, что Анчаровские чтения организовывал, приурочивая к дню рождения Михаила Леонидовича, так называемый "Анчаровский круг", сообщество единомышленников в социальных сетях. Те чтения, на которых я присутствовала, вели журналист, библиограф, составитель ряда сборников авторской песни Виктор Юровский (Москва) и поэт Галина Щекина (Вологда). Если информация о первой экспозиции картин Анчарова была верна (а она, полагаю, была верна, потому что Анчаровский круг плотно изучал биографию автора!), то, получается, что художественное наследие "юбиляра" тоже "не на виду". Меж тем сам Михаил Леонидович говорил, что его проза вышла из его картин и стихов.

Проза – еще один пласт наследия Михаила Леонидовича. И с ней тоже все непросто.

Огромные трилогии Михаила Анчарова "Этот синий апрель. Теория невероятности. Золотой дождь", "Сода-солнце", "Самшитовый лес", "Как птица Гаруда", "Записки странствующего энтузиаста" были во время оно отнесены кем-то "компетентным" к фантастическим произведениям. А фантастика в советской литературе считалась каким-то инфант-терриблем. Эдаким "недожанром", априори лишённым посыла на серьёзность. Я с этой точкой зрения не согласна. Но есть такое страшное понятие "мнение специалистов". Специалисты когда-то постановили прозу Анчарова считать фантастической. В итоге что? Высоколобый читатель их обходит стороной, издавая "фи!", а любитель фантастики как чтива для "релакса" эти вещи читать не способен органически. Ибо тут – не шуточки. Это романы, я бы сказала, гносеологические, посвящённые возможности познания мира и праву на перевороты в сферах, кажущихся изученными до дна!

Парадоксально уже сочетание фамилии автора с названием, пожалуй, самого известного романа: Анчаров (фамилия "в честь" ядовитого, несущего смерть дерева) написал книгу о самшите – дереве, по легенде, вечно живом. Но в системе представлений Анчарова эта игра слов – лишь "введение" в чудеса.

Сапожников, сквозной герой цикла "Самшитовый лес", "Как птица Гаруда", "Записки странствующего энтузиаста" - то ли "чудик", наподобие шукшинских любимых персонажей, то ли сам Мессия, принёсший в мир Истину – оспаривает все известные человеку науки. В физике он переформулирует закон всемирного тяготения, в истории заявляет, что Атлантида существовала и служила "мостом" между Америкой и Европой, и из неё началось Великое переселение народов, которое официальная история "выводит" из Азии, в математике – доказывает теорему Ферма, а в футурологии – предсказывает доподлинное будущее… Но Сапожников способен сделать и гораздо более радикальный переворот в сознании тех, кто выдержит беседу с ним: он способен заразить человека тягой к величию духа: "И значит, человеку до Человека надобно дорасти, дорасти до собеседника вселенной, поскольку скот не виноват, что он скот, а человек, ежели он скот, - виноват".

Подобного рода афоризмами полны романы Михаила Анчарова:

Надо отметить, что Анчарова, несмотря на его любимую малую родину Благушу (район на востоке Москвы, сейчас входит в черту района Соколиная гора), никак нельзя называть "сугубо московским поэтом". А священным для его текстов, помимо Благуши, был и город Калязин Тверской области. Этот город в вышеупомянутых трилогиях выступает как один из "ключей мира".

Меня преследует ощущение, что этот писатель, художник, поэт (да, по гамбургскому счёту, и человек!) ещё не понят и даже не услышан в полную силу своего таланта. Сам Анчаров не разделял "области" своего творчества. Они, видно, срастались для него в вечнозелёный самшитовый лес…

Напоследок несколько слов о тех акциях, что предпринимались и предпринимаются в новое время для увековечения памяти Михаила Анчарова или возвращения его наследия в публичное пространство. Уже упомянутые Анчаровские чтения (в этом году они состоятся 31 марта в Центре авторской песни в столице), помимо исполнения песен на стихи Анчарова, аккумулируют доклады по его творчеству. Это, надеюсь, "предтечи" будущих серьезных исследований. Одно академическое исследование уже точно есть: это книга Ирины Соколовой "Авторская песня: от фольклора к поэзии" (М., 2002), написанная на основе её кандидатской диссертации. Одна из главок в книге филолога, теоретика авторской песни Ирины Соколовой посвящена Михаилу Анчарову. О стилистике песен барда Ирина Соколова говорит как о синтезе просторечия и "книжности", о новаторстве введения в поэтическую речь уличного жаргона московской окраины. Еще десять лет назад в Москве затевался проект записи аудиокниг Михаила Анчарова, его продюсировал бард Андрей Козловский. На момент Анчаровских чтений 2013 года одна из звучащих книг уже увидела свет. И тогда еще "Анчаровский круг" добивался права установить на московском доме писателя мемориальную доску. Но в те же годы столичный минкульт отнесся к идее прохладно, во всяком случае, органы культуры расходы на себя брать не желали, и, судя по всему, вопрос за эти 10 лет не решился. Впрочем, поклонники творчества и более широкие круги обращаются так или иначе к памяти Анчарова. Именно сегодня, 28 марта, на портале "Родина" (проект "РГ") вышла статья кандидата исторических наук Андрея Смирнова "Ты припомни, Россия, как всё это было..." – с обильными цитатами из песен и прозы Анчарова, с комментариями и с богатым иллюстративным рядом (некоторые фото из этой статьи используются для сопровождения нашего материала).


Фото книги предоставлено "Ревизору.ru" авторами-составителями. 

"Ревизор.ru" вносит посильный вклад в популяризацию творчества Анчарова и информации о его судьбе и наследии. В 2018 году наш портал представил книгу Юрия Ревича и Виктора Юровского "Михаил Анчаров. Писатель, бард, художник, драматург" (М. : Книма (ИП Бреге Е.В.), 2018.). Она стала лауреатом Евразийской международной премии 2018 года в номинации "Исторические исследования". А двумя годами позже вышел материал к 30-летию со дня кончины Михаила Анчарова. Хотя "датские" обращения, при всей их оправданности, не вполне справедливы. Есть безусловные явления культуры, о которых надлежит говорить по поводу и без повода. Михаил Анчаров – одно из них.

Песня "Сорок первый" в авторском исполнении.