Фото: пресс-служба Симфонического оркестра Татарстана
Включение оперных партитур в концертную практику распространяется всё больше и больше, но по-прежнему относится к числу рискованных программ. В таком варианте исполнения оперной партитуры именно музыка выходит на первый план и у исполнителей практически нет шансов скрыть погрешности за излишествами сценографии. Зато такое обращение к оперным произведениям позволяет полноценно, в живом звучании услышать многое из того, что незаслуженно забыто и не идёт на оперных сценах. К несправедливо редко звучащим шедеврам принадлежит и "Летучий Голландец" — первая зрелая опера Вагнера, в которой откристаллизовалась и полностью сложилась творческая индивидуальность композитора. Прежде всего это — система лейтмотивов, когда узнаваемая мелодия не только сопровождает каждого героя, но и звучит, порой, опережая появление персонажа или даже когда происходит лишь его косвенное упоминание. Свои лейтмотивы полагаются стихиям, чувствам, эмоциям и даже роковым событиям в судьбах героев. Вся эта система кодировок-мелодий, разросшаяся в поздних операх Вагнера до энциклопедических масштабов, в "Летучем Голландце" предельно ясна и замечательно стройно представлена в увертюре. Недаром это симфоническое вступление стало одним из наиболее часто исполняемых фрагментов вагнеровских опер. Оркестр Татарстана под управлением Сладковского с первых же тактов оркестрового "краткого пересказа" легенды о моряке-скитальце продемонстрировал тот высокий эмоциональный накал, за который слушатели и ценят так высоко казанских музыкантов. Этим же динамизмом Сладковский стремительно наполнял каждую сцену, будь то красочные картины морской стихии, или колоритные хоровые зарисовки, или страстные ансамбли.
Фото: пресс-служба Симфонического оркестра ТатарстанаСладковский признаётся, что, обращаясь к Вагнеру, ставил перед собой и оркестром задачу освоить немецкий романтизм, для понимания стиля которого надо уметь донести и высокий слог философских обобщений, и романтическую чувственность, и неоднозначную образность готических легенд, и эмоциональную открытость лирической оперы. Поэтому работу над партитурой музыканты начали с освоения смыслов и подтекстов, которых немало в легенде о скитающемся по океанам проклятом моряке. Агасфер, Вечный жид, Голем, Летучий Голландец – мифы обо всех этих персонажах основываются на похожей фабуле, а претворения легендарных сюжетов находят бесчисленные интерпретации. Вагнер обратился в качестве первоисточника к новелле Генриха Гейне "Из мемуаров господина фон Шнабелевопского", но в собственном либретто объединил и эпический размах народной легенды, и мечтательную самоиронию Гейне, дополнив это собственными страстными переживаниями. А они касались не только философских поисков любви как духовного спасения. Скорее, эта идея-максимум сформировалась под воздействием многочисленных событий в жизни Вагнера. Главным поворотом в судьбе композитора того времени стал скоропалительный отъезд из Риги, где кредиторы грозили долговой тюрьмой, из-за чего композитор полулегально, вполне в духе приключенческих романов, на корабле бежал в Лондон. Однако, скандинавские штормы затянули путешествие, но впечатления от северных морских широт стали почвой для создания пышных звуковых картин водной стихии в "Летучем Голландце".
Интерпретация Сладковского своей экзальтированностью, повышенной эмоциональностью становилась будто высказыванием от лица композитора, нервно вспоминающего события той бурной поры своей жизни. Это не Голландец стремился найти безответную любовь, дарующую спасение, это Вагнер искал своего пристанища в неустроенной судьбе. Это не норвежские моряки воспевали силу стихии, а матросы парусника, который отдалял композитора от Риги, боролись с неумолимой силой северных морей. И это не мифические подруги Сенты внимали её балладам, а еще недавно рижская публика с таким же удивлённым непониманием, но и с упоением внимала прожектам молодого немца, мечты которого пока бесславно разбились о прозу жизни. Но в будущем он достигнет всего, и надежды на это тоже слышны в "Летучем Голландце", в мощном катарсисе финала оперы.
На все эти персонификации меня и, уверена, многих "вагнерианцев" (которых было немало в полном зале филармонии) натолкнула интерпретация Сладковского, симфонического оркестра Татарстана, хора "Мастера хорового пения" и замечательного ансамбля солистов, заслуга в подборе которых принадлежит Елене Харакидзян. Возглавляемое ею агентство Apriori давно зарекомендовало себя как опытное кастинг-бюро, что подтвердил и отбор для этой программы. Все солисты – обладатели сильных, созданных для огромных звуковых масс вагнеровских опер, голосов. Даланд — Дмитрий Скориков (бас), Эрик – Артём Сафронов (тенор), Мария – Евгения Сегенюк (контральто), рулевой – Кирилл Матвеев (тенор). Особенной силой и глубиной тембра отличался голос исполнившей Сенту Натальи Мурадымовой. А наиболее долгожданным было появление немецкого баритона Альберта Домена в партии Голландца. Зарекомендовавший себя на многих сценах, как первоклассный исполнитель вагнеровских опер, он создал рельефный и убедительный образ проклятого моряка.
Фото: пресс-служба Симфонического оркестра ТатарстанаФинал убеждал: эта опера – о вечном поиске идеала, разочарованиях и надеждах, способности найти себя и в этом обрести покой. С этим сталкивается практически каждый. И потому та эмоциональная открытость и искренность, которая пронизывала исполнение "Летучего Голландца" под управление Александра Сладковского, имела такой успех у публики. Очень личностное и непосредственное прочтение этой партитуры Вагнера стало притчей о душевных поисках отнюдь не легендарных, а реальных людей.
