"Антигону" Софокла перерабатывали много раз, и почти всегда история девушки, вопреки приказу сурового царя похоронившей павшего в бою брата, становится историей о борьбе личности с тиранией, системой, государством. Антигона Софокла, впрочем, хоронила брата не из-за протеста, а из священного долга перед семьей, предписанного богами. Божественный закон не в силах отменить простой человек, пусть и царь. Текст Аси Волошиной вполне отвечает теме противостояния человека системе, причем весьма прямо и недвусмысленно (даже слишком прямо) — есть у нас и тиран, и Антигона (Анна Христич), пытающаяся бороться и показать толпе, что свобода стоит того. Однако спектакль говорит не об этом, вернее не только об этом. Сохранив беспощадную прямоту и острую, несмешную сатиру пьесы, режиссер создает драму об одиноком человеке, пытающемся докричаться до других людей через шум современных масс-медиа, жажды потребления и комфорта, которым тщательно потакают власть имущие, дабы народ не стал возмущаться. "Свобода или комфорт", — спрашивает спектакль? "Комфорт", — отвечает толпа.
Фото: Полина Назарова
В спектакле туго приходится не столько тиранам, сколько толпе, показанной посредством двух восторженных представителей серых масс, дяди и племянника (Денис Зыков и Вадим Волков), демосов, которые, если вспомнить уклад греческой жизни, свободные жители, что иронично. Режиссер поместила их в зрительном зале, поэтому их реплики и переговоры как будто бы шли из зала, от лица масс. Они картинно теряют речь от восторга, увидев великого Креона (Геннадий Морозов), послушно размахивают флажками с его именем. Племянник думает только о том, чтобы наесться на королевской свадьбе, а дядя тщательно следит за тем, чтобы родственничек не ляпнул того, чего не надо. Тирана создает толпа, и никому от колкостей не убежать.
Пространство на сцене невелико и минималистично. Пол затянут белой бумагой, под которой скрывается черный цвет — так власть скрывает реальность за красивой картиной. На противоположной от зрителя стене то и дело возникает проекция — бессмысленные картинки с гамбургерами и газировкой, символами потребления. На свадьбе самым главным и невероятным подарком оказывается телевизор — Тересий (Антон Леонов) приносит кусок полотна, на котором отображается проекция. В пьесу введен еще один персонаж — Антибунт (Алексей Бостон), истинный хозяин происходящего и серый кардинал истории, в то время как Креон оказывается типичным правителем-марионеткой, появляющейся со значительным видом в одной мизансцене. Тересий-прорицатель, а также три прекрасные помощницы Антибунта, в программке обозначенные как хорал (Мария Марковских, Мария Василченко, Елена Шакирова), почти полностью обнажены, их движения точно продуманы и подчиняются строгому ритму — явный намек на древний театр, где каждый жест был выверен. Это греческие скульптуры, сошедшие с пьедестала, чтобы служить пропаганде. Искусство обесценилось, став способом навязывания мнения.
Фото: Полина Назарова
Тересий исполняет роль телевизионной программы новостей, на его голову водружена кепочка из фольги, чтобы легче было улавливать "сигналы" власти. Он бодрым голоском кормит толпу вестями о том, какие книги изымают из библиотек, потому что они не отвечают государственной политике и могут вызвать ненужные мысли, говорит о введенных военных уроках в школе, дабы быть ко всему готовыми, гордо сообщает о спасении здания от пожара, что на фоне остальных деяний кажется мелким и незначительным. Он ходячая пропаганда. Некоторые фразы, например, про пенсионный возраст, с мясом вырваны из современных реалий.
Фото: Полина Назарова
Маленькая и отчаянная Антигона здесь не столько яркий борец за свободу, сколько человек, пытающийся докричаться до остальных и заставить их хотя бы пожелать увидеть правду. В первой же сцене спектакля она пытается разрезать белую бумагу, скрывающую черный пол, но ее отводят в сторону, а помощницы Антибунта тотчас же заклеивают прорехи. Вместе со своим женихом Гемоном Антигона одета в черную футболку и джинсы — это и намек на их судьбы жертв трагедии. В ее представлении похоронить брата — попытаться достучаться до остальных. Сцена похорон показана через проекцию, и неясная расплывчатая фигура Антигоны появляется будто бы на экране телевизора с покрытой черным платком головой, словно уже готовая к собственным похоронам и говорит в экран, используя единственный способ высказаться в этом мире — посредством масс-медиа. Она пытается образумить и Тересия, болтающему о процветании Фив, на секунду прорицатель замедляется, запинается, теряет бодрую улыбку и совсем другим голосом почти произносит вслух "диктатура". Чтобы поймать "волну" правды, избавиться от медийной шелухи он пытается забраться повыше, но тщетно — появившиеся помощницы его уводят.
Фото: Полина Назарова
После того, как Антигону фактически убивают за кадром (в пьесе Софокла она совершала самоубийство), взбешенный тихим бешенством Гемон, еле стоя на ногах, приходит к Антибунту за ответами. Однако тот невозмутимо и весело представляет новую "Антигону" — переодетую Исмену — свадьбу играть надо, народ требует зрелище. На проекции видны фотографии со счастливыми Гемоном и Антигоной, только фигура Антигоны темнеет и, наконец, вместо фотографии появляется просто черное пятно, словно ее вырезают из действительности. Антибунт, неторопливо водя пальцем по красненькому планшету, мимоходом сообщает, что Антигону нужно стереть — и стирает, будто ее никогда и не существовало. Дядя с племянником, два представителя серых масс, помалкивают, племянник только восхищается тем, что вместо одной свадьбы ему удастся побывать на целых двух, а дядя осаживает его, ибо свадьба только одна. Антигоны не было. Даже предполагаемая гибель Гемона оставлена за кадром, и неизвестно, покончил ли он с собой как велит сюжет.
В конечном эпизоде на проекции появляется старинная драгоценная ваза с изображением Антигоны, а Тересий сообщает, что это единственный сохранившийся рисунок дочери Эдипа — можно начинать торги. Рядом, с тарелкой в руках, чавкая, сидит Антибунт. С загоревшимися глазами, оторвавшись от еды, он смотрит, кто и сколько предложит. Занавес опускается под их восторженные и удивленные восклицания о поднимающихся ставках. Только так и оценивается искусство — по стоимости. Мир захватили потребительство и жажда материальных благ, и на таком фоне жертва Антигоны — крик одинокого в пустыне. Правда, нотка оптимизма в спектакле присутствует. В финале мы видим тень Антигоны — актриса в закрытом черном капюшоном лицом ожесточенно и уверенно взрезает ненавистную белую бумагу, но на этот раз ее никто не может остановить. Может быть, надежда все-таки есть.
Фото: Полина Назарова
