Фото Сергея Газетова предоставлены Рязанским театром драмы.
Сцена — комната, бежевая, заляпанная и совершенно голая. Эта коробка с дверными проёмами да собственная одежда — весь материальный мир, которым обходятся актеры во время спектакля. Где-то за стеной есть стол, стулья, падают тарелки, происходит какая-то жизнь — но то, что важно творится тут в пустом и мрачном "ничто".
Этот мир завязан на фигуру Николая Алексеевича Иванова (Валерий Рыжков), помещика, переживающего худший период жизни. Некогда обеспеченный, активный, обаятельный и любящий человек стал тенью себя прежнего. С первой секунды мы в курсе претензий, что предъявляют ему жена, Анна Николаевна (Анастасия Бурмистрова), Миша Боркин (Роман Горбачев) или доктор Львов (Никита Левин).
Повторяющиеся, ритуальные фразы вызывают сомнение, а точно ли это прямая речь окружающих или внутренние голоса долга, любви, совести, которые пытаются достучаться до Иванова, но вызывают лишь раздражение.
Сам Николай Алексеевич объясняет своё состояние просто и образно — "душевно надорвался". А современный зритель может увидеть и симптомы серьёзной депрессии: долгая и стабильная потеря интереса к обычным делам, неспособность сконцентрироваться, отсутствие энергии и дурное настроение. Даже мир Иванову видится в полумраке.
То, что тусклое освещение — это индивидуальные настройки оптики для героя, понятно по паре моментов, когда Николай Алексеевич на миг возвращается в нормальное своё состояние. Сцена тут же озаряется ярким тёплым светом. И тем заметнее на контрасте последующая потеря жизненных сил и затухание.
Ещё один символ, позволяющий приглядеться к внутреннему состоянию главного героя — монотонный глухой стук. Он раздаётся откуда-то извне и сопровождает действие практически постоянно. То ли стук сердца, то ли кричит сова, предвестник смерти. Это единственное "музыкальное" оформление спектакля, и постепенно к стуку привыкаешь настолько, что момент, когда наступает тишина, ощущается потерей.
Два раза эта тишина оглушает — в момент смерти Анны и чуть позже, когда, попав в повторяющуюся реальность, Иванов решает вырваться из замкнутого кольца радикальным способом.
Дмитрий Акриш длит агонию героя чуть дольше, чем гуманный доктор Чехов, но финал остаётся неизменным. Когда пациент убежден, что "лень есть лень, слабость есть слабость", депрессия — болезнь смертельная.
