"Иосиф Бродский был не политический поэт, а нонконформист"

Наталья Иванова написала свыше пятисот работ по русской литературе. Может быть, биография и творчество Иосифа Бродского и не стали для Натальи Борисовны "магистральной" темой, но все же этому предмету она посвятила большую полемическую статью "Меня упрекали во всём, окромя погоды" (Александр Исаевич об Иосифе Александровиче)". Также персона Бродского фигурирует среди прочих классиков и современников в цикле автобиографических эссе Натальи Ивановой "Ветер и песок" и объемном труде "Такова литературная жизнь". Далее предоставим слово самой Наталье Борисовне.

Наталья Иванова. Лекция в Пекинском университете иностранных языков на тему современной русской литературной критики, 2018 год. Фото: russkiymir.ru.

Людям молодым понять это трудно, но знать – надо. Советская власть принимала и затем применяла беззаконные законы и указы, так это было  отнюдь не только в сталинские времена, во времена большого террора. Она сама была незаконная, эта власть, и в силу своего беззакония имитировала законность – разумеется, в свою пользу. Несмотря на так называемую Оттепель, как бы освобождающую творческую интеллигенцию  от некоторых ограничений, время, когда кто-то смог вздохнуть свободнее, -  беззаконие и тогда насаждалось под видом законов. Пример – преследование Бориса Пастернака в связи с присуждением ему Нобелевской премии. Угроза уголовным преследованием от генерального прокурора. Надо помнить, что угроза  высылки  пошла от коллег-писателей. Травля  продолжалась два года и закончилась смертельным заболеванием и гибелью поэта.

Так же и с Бродским. Неслучайны слова Ахматовой по поводу "дела" Бродского – какую биографию делают нашему рыжему! Делали жестоко.

Итак, в мае 1961 года вышел указ президиума Верховного Совета РСФСР "Об усилении борьбы с лицами (бездельниками, тунеядцами, паразитами), уклоняющимися от общественного труда и ведущими антиобщественный паразитический образ жизни". По этому указу любой инакомыслящий мог быть подвергнут административной высылке, а то и уголовному преследованию. (Кстати, действие этого указа было прекращено только 19 апреля 1991 года.) Компания против Бродского, двадцатилетнего поэта, стремительно развивающего свой дар и уже получившего известность, даже славу во вполне легальной профессорской, переводческой и  неофициальной литературной ленинградской среде, от Рейна до Наймана, от Уфлянда до Бобышева, началась еще до принятия этого указа, развязавшего руки его преследователям.  За ним следили, его вели – еще в самом начале 60-х состоялся по доносу, разумеется, обыск в квартире родителей с изъятием дневников и стихотворений.  В ленинградской газете "Смена" в фельетоне он был иронически назван "непризнанным гением", "здоровым парнем, обрекшим себя на тунеядство". Весьма зловеще. В январе 1963-го в той же молодежной "Смене" опять – "непризнанный гений", хотя друзья Бродского,  уже  поняв, к чему клонят власти, смогли опубликовать  в декабре 1962-го в детском журнале "Костер" его "Балладу о маленьком буксире". Были напечатаны и несколько его переводов.  В декабре 1963 года был опубликован составленный по доносу фельетон "Окололитературный трутень". Это была реальная угроза. В ЦК пошли тревожные письма в защиту преследуемого поэта, подписанные в том числе и Ахматовой. Но что для ЦК  Ахматова? Чуковский? Маршак? Неужели авторитеты? 

"Тунеядец" Иосиф Бродский. Фото: ok.ru.

Ленинградская госбезопасность была построже Лубянки. Московские друзья уговаривали Бродского пересидеть плохое время в Москве, но он помчался в Ленинград из-за сердечной драмы. В газете "Вечерний Ленинград" 8 января 1964 года вышла статья "Тунеядцам не место в нашем городе". А 13 февраля Бродский был схвачен на улице, препровожден в  отделение милиции, арестован на неделю, потом подвергнут трехнедельной мучительной психиатрической экспертизе, признан вменяемым и отправлен в ленинградскую тюрьму Кресты. Ему вменялось так называемое тунеядство – ну и само собой стихи. Да, еще и "антисоветские высказывания" - это союз ленинградских писателей постарался. Прокуратура запросила союз писателей насчет профессионализма или тунеядства – к однозначному ответу СП по своей инициативе присовокупил еще и возможно уголовную статью об антисоветских высказываниях. Секретарь СП Александр Прокофьев впал в ярость из-за эпиграммы Бродского – позже выяснилось, что текст эпиграммы перу Бродского не принадлежал. Впрочем, как и стихи, издевательски процитированные в газетном фельетоне и предъявленные к обвинению. Суд приговорил Иосифа Бродского к пяти годам принудительного труда в отдаленной местности. Поэт отбыл в ссылку в Норенское Коношского района (сейчас там открыт музей Бродского) в тюремном вагоне с реальными уголовниками.

Александр Прокофьев. Фото: murmansk.kp.ru.

Причины  преследования, принявшего государственные масштабы? Обида ничтожества, зависть к таланту? ненависть к независимому человеческому и свободному литературному поведению? нетерпимость к инакомыслию? - все вместе нарастало, как снежный ком.

А последствия обернулись против преследователей – Бродский, и тогда, и потом гнувший свою линию, получил в итоге Нобеля и стал знаменит в мировом масштабе. А где они? Если кто доносчика и помянет, то только в связи с "делом Бродского". Таким же забвением покрыт и союз писателей с его делами и делишками, доносами и протоколами совещаний.

Да, они вбросили свою вязанку в костер инквизиции. Но в отличие от простодушной старушки прекрасно отдавали себе отчет в своих действиях. Даниил Гранин возглавлял там Комиссию по работе с молодыми. И он мог хотя бы попытаться защитить молодого поэта. Однако напротив - неприязненно на заседании отозвался  о Бродском, резко его охарактеризовал – мол, судить его "надо  бы по политической статье, чем за тунеядство". Правда, в дальнейшем Гранин поспособствовал смягчению "дела". О Прокофьеве я сказала выше. Писатели  ужесточили  прокурорское обвинение, обратившись в свою очередь в прокуратуру. Думаю, что ко всему – испугались, как бы им не навешали за то, что проглядели, упустили, вовремя не просигнализировали об угрозе, об идеологической опасности "тунеядца", выдававшего себя за поэта. И им навешали – комсомольский вождь, потом пошедший в начальники  ленинградского КГБ, вменил СП близорукость.  И они озаботились о своей шкуре. И потому еще и на всякий случай пересолили.

Иосиф Бродский в 1965 г. в Норенской. Фото: wiki2.org

Да, конечно, существовали. Были подвергнуты шельмованию молодые писатели и художники в Москве, были властные рыки и окрики, но никто не был посажен. Но эти молодые писатели и художники подчеркивали, что они – за советскую власть, только правильную, очищенную. Почитайте стихи Рождественского, Евтушенко  и Вознесенского. Но. Было КГБ и его списки. Прошел процесс против Александра Гинзбурга, редактора первого журнала "Синтаксис", где были напечатаны и стихи Бродского. В 1960-м он был осужден на два года лагерей, но его дело не вызвало такой волны. (В фильме Андрея Смирнова "Француз", с авторским посвящением  Гинзбургу,  он – прототип одного из персонажей.) Было "дело Краснопевцева", это уже в Москве, - по нему был арестован Вадим Козовой, ставший впоследствии мужем Ирины Емельяновой, дочери Ольги Всеволодовны Ивинской,  возлюбленной  Бориса Пастернака (Ирина была  невестой  молодого тогда слависта Жоржа Нива, немедленно высланного из СССР во Францию). Вадим Козовой отбывал срок недалеко от Ирины.  Она тоже, как и ее мать, была сразу после смерти Пастернака в 1960 году арестована и провела несколько лет в мордовском лагере. Были еще процессы, лагеря и тюрьмы, предназначенные поэтам и инакомыслящим. Но самым знаковым после "дела Бродского" стал процесс Синявского и Даниэля.

Начну с конца: у Бродского я не нахожу "фиг в кармане", - слова о рабе и холуе вполне прямые. За прямоту и независимость, эстетическую свободу выражения личности власть Бродского терпеть не могла. Но Бродский был не политический поэт, а, говоря современным языком,  нонконформист. Хотя и выступал в похвалу эзопова языка, который много способствовал метафоризации русской словесности и развил талант Фазиля Искандера, между прочим. (Друг и биограф Бродского, поэт Лев Лосев написал и защитил в США диссертацию о эзоповом языке.) Но сам Бродский был по поэтике совсем иным, избегал "эзопа", который он не принимал еще и как рабскую манеру самовыражения (так он считал). И – советскую по игре, по лукавству обмана власти. На глазах современников  он переходил на иной уровень,  становился глубоким метафизическим поэтом. Не сразу это было понятно, в том числе друзьям – как! Только что мы были вместе и рядом, ахматовские сироты, а потом выясняется, что кто-то из нас гений. Принять это трудно. Потом и постепенно новое качество поэтической личности стало очевидно всем непредубежденным. А что до политики – он ее скорее презирал. Это поле он оставил Евтушенко и Вознесенскому. "Если Евтушенко против колхозов, то я за", известна его шутка.

Иосиф Бродский и Евгений Рейн. Фото: соцсети. 

Так Бродский пародирует Вознесенского – "Уберите Ленина с денег!" И он не хотел вспоминать о суде, резко обрывал разговор (посмотрите в воспоминаниях) - не хотел предстать "жертвой режима".

Что же касается процесса – он был политическим, но не со стороны Бродского, а со стороны государственных органов.

     А. Буров - тракторист - и я,

Никак не выходит. Это все равно, что стихотворение "В деревне Бог живет не по углам…" связать с деревенской прозой. А стихи о Бурове и о себе-Моцарте в припудренном парике на сеялке – забавные и самоироничные. Лев Лосев в лучшей по сей день литературной биографии "Иосиф Бродский" (ЖЗЛ, 2006) комментирует это стихотворение через многозначительный контраст – с небом и летчиком, мечтой детства Иосифа. Сам стих не блестящий – недаром не печатал. 

Наталья Иванова. Фото: otr-online.ru

Это на самом деле были эстетически разнонаправленнные личности. Но и с разной мотивацией – Солженицын эмигрантом не был и не мог быть, его выслали. Два Нобеля. Поэт и прозаик. Метафизик и целенаправленно-политический писатель. Открытый в мир – и обращенный внутрь России, сосредоточенный на ее истории, настоящем и будущем, как он его представлял.  Свободный во многих отношениях, открытый для иных миров – и учитель с перстом, как нам обустроить Россию, пророк идеи. Они не ссорились – просто Солженицын Бродского и его позицию не принял, в его "Литературной коллекции" статья о Бродском выглядит ярким примером непонимания одним выдающимся писателем  другого, так я ее анализировала в своем университетском спецкурсе, посвященном писательской критике.  А Бродскому Солженицын был совсем чужой, и потому он был предельно вежлив и обходителен.

Иосиф Бродский с дипломом Нобелевской премии. 

Насчет вражды не могу  утверждать.  Все сложнее. Евтушенко пытался помочь молодому Бродскому, но так, как он понимал. Он хотел лучшего! То есть следует достучаться до начальства Лубянки. Но для Бродского усилия Евтушенко были неприемлемы этически, нравственно. Бродский, кроме Слуцкого, не принимал советскую поэзию целиком. Она ему была перпендикулярна. Он не мог следовать  советам  опытного в писательских интригах Анатолия Рыбакова, отказался  встретиться по приглашению с Твардовским, чуть сознание не потерял на встрече в журнале "Юность" - и это все были лучшие из лучших "либерально"-советских писателей.  Не принимал возможностей лукавого обмана "софьивласьевны", Нет,  действительно судьба  вела  его в другую сторону. Разделяю мнение Лосева: "Принадлежность к разным этосам, а не конкретные обиды, привела в конце концов к разрыву отношений между Бродским и Евтушенко, Бродским и Аксеновым".

Бродский vs Евтушенко. Фото: s30293250379.mirtesen.ru

Не буду судить сама – не настолько я владею английским, чтобы оценить поэтический перевод на  этот язык. Реакцию зала я поняла только после разъяснения моих американских коллег-славистов. Но вот мнения об англоязычных стихах Бродского других американских поэтов (невысокие) показательны. Другое дело, что он на английском написал прекрасные эссе и  оставил замечательные сборники нон-фикшн прозы. Но ведь тоже, по воспоминаниям, не просто и не сразу ему это далось – писать на изысканном литературном английском, на языке обожаемых им поэтов Спендера и Одена.

О воспоминаниях Рыбакова и о болезненной реакции Бродского на память о суде, навсегда слитую с подвигом Фриды Вигдоровой, застенографировавшей процесс, я уже сказала. Бродский  не хотел, чтобы от него требовали благодарности, это для него было интимно – но фотопортрет Фриды всегда был у него в кабинете, можете и сегодня убедиться, если его американский кабинет еще не перенесли из Фонтанного дома в новый музей в доме Мурузи.  А говорить обо все этом он не хотел. Что же касается Александра Кушнера, то механизм отношений был близок к обсуждавшейся выше проблеме этоса и выбора соответствующего поведения. Бродский не печатался – не потому что не хотел, выпустить его книгу для издательства "Советский писатель" было бы подобно извержению Везувия под Ленинградом. Несмотря на четыре положительных внутренних отзыва! Перевесил всего один отрицательный. И как боялись! Чуть не шепотом обсуждали – можно, но только небольшую… и дописать еще  стихотворений десять о стройках и победах…  А у Кушнера все получилось – и книги выпустить, и свой образ сохранить в качестве  порядочного человека. Вот Бродский и сказал мне: придумаем поэтическую премию, только Кушнера в жюри не позовем.  Меня это удивило – ведь я знала, что Бродский в Америке предварял своим словом выступления Кушнера! И способствовал им!  Ну не лицемерие ли? А потом написал, а "Новый мир" опубликовал,  оскорбительное стихотворение – об амбарном коте в тени пирамиды. Читала и перечитала в журнале – глазам своим не поверила. В воспоминаниях Кушнера Бродский предстает тоже не самым приятным человеком. "А потом мы помирились", - утверждает Кушнер. Думаю, что великодушный Александр Семенович просто простил ему. Ну и слава Богу.

Профессор Иосиф Бродский читает лекцию в Мичиганском университете. Фото: vk.com

Я очень жду выхода майского номера журнала "Звезда", посвященного Иосифу Бродскому. Соредакторы "Звезды" Андрей Арьев и Яков Гордин (автор очень важных мемуаров о Бродском,  сохранивший не только память о своем близком друге, но и питерский кабинет ИБ) обещали много интересного, включая неопубликованные стихи, на что получено разрешение Фонда Бродского. Ведь знаете, без разрешения Фонда муха в журнал не залетит, если она "бродская". Я встречалась в Нью-Йорке с Энн Шеллберг, секретарем Фонда, после смерти ИБ, она все это мягко, но жестко (!) объяснила. В "Знамени" мы планируем публикации в связи с 80-летием поэта, и для этого раздела я хочу написать как бы поверх этого номера "Звезды", о новом и неизвестном.

Что касается книг и материалов о Бродском.  Да, их уже много. В "Знамени" сразу после ухода поэта мы открыли годовую рубрику "Труды и дни Иосифа Бродского", позже эти материалы вышли книгой, первой, кажется, среди книг о Бродском.

Иосиф Бродский. Фото: teatrvfk.ru

Мы имеем дело с эстетически абсолютно полноценным явлением. Отдельным миром, связанным с другими мирами, существующим в двух языковых литературных контекстах. Он неисчерпаем. Изучать его поэтику можно бесконечно,  углубляясь в поэтическую вселенную. Одно открытие будет порождать другое. Сейчас плохое время для планов, но, что касается Бродского, здесь необходима постоянная и скоординированная работа – международные симпозиумы, чтения, семинары и конференции. Странно, что до сих пор этого нет. Должна быть институция, которая этим займется. Может быть, открывающийся в Петербурге музей Бродского. Но лучше бы даже университет. В Кракове Ягеллонский университет каждые два года проводит международную конференцию "Знаковые имена русской литературы". И с Бродским надо учредить что-то разумно постоянное. В России или за рубежом, в университете Санкт-Петербурга или в Колумбийском, но надо.