Фото: Орехово-Борисово Южное
Сам того не подозревая, Никос Флорос создал проект, который можно приурочить сразу к трём событиям в России: год культуры Греции в России, столетие Революции, год Экологии. Но художник признаётся, что это совпадение, так изначально не задумывалось. В преддверии перекрёстного года наших стран он обратился к одной из самых трагических страниц прошлого России – истории семьи Николая II. Важным для Никоса было не только стоическое принятие Романовыми смерти, но и причисление царской семьи к лику святых. Флорос хочет подчеркнуть религиозную общность двух народов.
В своих работах мастер использует алюминий, а точнее, алюминиевые банки из-под газировки, но это не манифест эколога о творческом способе утилизации мусора.
Во-первых, он не собирает материал на помойках, не подкарауливает отдыхающих на пляжах, а выискивает подходящие оттенки “сумасшедшим глазом художника” на полках супермаркетов и заказывает нужную пустую тару определённому заводу. Позже обрабатывает её, не добавляя никаких дополнительных цветов, что ограничивает и усложняет задачу в будущем, и из полученных фрагментов, “алюминиевых пикселей” собирает картину, мозаику.
Ранее таким же образом Никос Флорос воспроизвёл две работы Эль Греко (“Снятие одежды с Христа” и “Воскресение Христа”) и сделал (“сшил”) костюмы-скульптуры, посвящённые оперной певице Марии Каллас и княгине Монако Грейс Келли.
Когда-то давно блеск алюминия так привлёк Никоса, что теперь он не жалеет ни силы, ни средства на “алюминиевую живопись”. Свою технику Флорос запатентовал около пятнадцати лет назад, и искусствоведы до сих пор не могут отнести произведения художника к какому-то направлению, так как аналогов нет, чем страшно гордится греческий мастер. Хотя мозаика была известна человечеству ещё до нашей эры, а американец Джефф Айвенго, например, уже более тридцати лет в своих “полотнах” похожим способом дарит таким банкам новую жизнь. Но, видимо, кто первый запатентовал – того и тапки.
Никос Флорос откровенно говорит, что существовали некоторые сомнения и опасения: не будет ли выглядеть глумлением изображение членов императорской семьи банками из-под напитков? Но опять же надо понимать, что для художника алюминий – это сложный, фактурный, но рабочий материал без прошлого и без внутреннего сообщения, самостоятельного посыла зрителю. И к изображаемым героям греческий “виртуоз металла” отнёсся очень бережно. Для него это не представители правящей династии, это прежде всего люди. Люди с ужасной судьбой. На фотографиях Романовых, которые Никос брал за основу, будто присутствует отпечаток, предчувствие жуткой гибели, и в картинах Флороса это обостряется обилием красного цвета (“кровавый шлейф” полотен).
Напротив портретов царской четы располагаются скульптуры: сердца шестерых (Николая II, императрицы Александры Фёдоровны, великих княжон Ольги, Татьяны, Марии и Анастасии), и отдельно – сердце цесаревича Алексей (возле самого портрета мальчика). Удивительно тонко, психологично Никос показал образ каждого: и индивидуальность, и принадлежность всё же к одной семье, одному роду.
Часто спрашивали художника: “Не забиваются ли Ваши работы роскошью Таврического зала (где они и представлены)?” Никос Флорос скромно ответил, что Большой дворец Екатерины Великой - идеальное пространство для экспонирования его работ, как и Исаакиевский собор в Санкт-Петербурге, где выставка с успехом прошла минувшим летом.
