Для начала – немного о самом главном Остермане, вошедшем в российскую историю. Этого вестфальского уроженца, сына пастора, звали Генрих Иоганн Фридрих Остерман. Восемнадцати лет этот недоучившийся студент Йенского университета прибыл в Россию; бежал из Германии из-за дуэли. На дворе тогда стоял 1704 год.
В России Остерман стал звать себя Андреем Ивановичем. Он быстро завоевал доверие Петра I и сделал стремительную карьеру на дипломатическом поприще: переводчик посольского приказа, секретарь оного, участник Прутского похода, "переговорщик" со шведскими послами, один из "авторов" Ништадтского мира в Северной войне в 1721 году. За заключение мира со шведами Пётр возвел Остермана в баронское достоинство. В дальнейшем Андрей Остерман успешно определял внешнюю политику России, опираясь на тактику заключения взаимовыгодных договоров и политических союзов, а не военного противостояния. За то, что добился приятного для Российской империи торгового договора с Персией, Остермана сделали вице-президентом Коллегии иностранных дел (которая и реформирована была при его участии). К организации внутренней политики своего нового отечества Остерман тоже руку приложил: небезызвестная "Табель о рангах" была составлена по его указаниям.
Вице-канцлер Андрей Остерман. Фото: likorg.ruПётр Великий очень ценил такого соратника. Самодержец пожаловал Андрею Остерману множество земель, в том числе село Красный Угол в Рязанской губернии, ставшее родовым гнездом российских Остерманов. Об этой усадьбе и пойдет речь.
Смерть Петра не ослабила положения Остермана, как можно было бы ожидать. Напротив, при Екатерине I он был назначен вице-канцлером, президентом коммерц-коллегии и членом Верховного тайного совета. Во всех этих должностях Андрей Иванович продолжал влиять на российскую внешнюю политику. Взошедшая на престол в 1730 году Анна Иоанновна наградила Андрея Остермана графским достоинством и сделала его первейшим своим советником во всех делах. По сути, деятельность кабинета министров в те времена сводилась к претворению в жизнь идей Остермана: о сокращении срока дворянской службы, уменьшении податей, развитии торговли и промышленности, народном просвещении, мирном сосуществовании с соседями в торговых отношениях, восстановлении российского военного кораблестроения на архангельских верфях и пр. Императрица повелела вычеканить особую медаль: "В память заслуг графа А. И. Остермана".
А вот при Елизавете Петровне Андрей Остерман попал в очень сильную немилость. Старика арестовали и судили, инкриминируя ему множество тяжелых обвинений: и изменение присяге, и отстранение дочери Петровой от престола, и личные ее оскорбления, и раздача государственных должностей иностранцам… Скорее всего, подлинная причина гнева императрицы состояла в том, что Остерман делал Анне Леопольдовне однозначные предупреждения о заговоре против нее сторонников Елизаветы. Об этом Остерман узнал через своих шпионов – но лазутчики были не у него одного. Недалекая императрица не прислушалась к предостережениям Остермана и жестоко поплатилась. Поплатился и граф.
Казнь Остермана. Из книги С. Либрович. "Император под запретом. Двадцать четыре года русской истории". Фото: nemaloknig.com18 января 1742 года Андрея Остермана должны были принародно казнить на Васильевском острове, перед зданием двенадцати коллегий. Остермана везли к месту казни в телеге и на эшафот несли на носилках – он давно страдал подагрой, и на волне переживаний у него совсем отказали ноги. После зачитывания приговора старика уложили на эшафот, палач занёс над его шеей топор – и прозвучали слова о прощении императрицы. Елизавета даровала всем осужденным жизнь в обмен на пожизненную ссылку. Вступая на престол, она поклялась перед иконой никого не казнить. Считается, что Андрей Остерман знал об этом зароке царицы, и в нем-то и состояла причина его удивительного хладнокровия во время "процедуры".
Андрей Иванович Остерман был сослан в тот же самый Березов, где до него уже скончался другой опальный царедворец – Александр Меншиков. Прожил там с супругой пять лет, не видясь ни с кем, кроме пастора (любопытно, тоже сосланного?), и умер 31 мая 1747 года. Похоронен граф на Берёзовском погосте. Могила Остермана сохранилась до настоящего времени. В 2008 году был установлен памятный знак графу Остерману на погосте у церкви Рождества Пресвятой Богородицы поселка Берёзово. А жена Остермана Марфа Ивановна воротилась в Москву, где у нее была своя родовая усадьба.
А городок (ныне расположенный на территории Ханты-Мансийского автономного округа) с тех пор стал излюбленным местом ссылки для опасных государственных преступников. На рубеже XIX - XX веков там "перевоспитывался" даже Лев Троцкий!.. Но это совсем другая история.
Усадебный дом в селе Красное. Андрея Остермана современники, что называется, боялись, но уважали. Его считали едва ли не дьяволом во плоти за изумительное коварство, которое незаменимо в дипломатической работе, но распространялось и на обыденные отношения. Никто не сомневался в том, что это был великий политический деятель, и результаты его деятельности приносили полезные для государства плоды. Но как человека Остермана недолюбливали. Не исключено – еще и за то, что он был единственным принципиальным противником казнокрадства и взяточничества при российском дворе XVIII века. А может, просто сторонились его как инородца…
Так вот, что касается рязанской усадьбы Остерманов. Усадьба Красное могла бы стать интересным историко-познавательным объектом. Правда, с именами Остерманов-Стрешневых связана московская усадьба "на Божедомке" (ныне – на Делегатской, Всероссийский музей декоративно-прикладного искусства). Но ведь две усадьбы лучше, чем одна?..
Есть версия, что изначально сапожковские села Красный угол и Красное были владениями другого сподвижника Петра – Франца Лефорта. Причем эти названия они носили уже тогда. Это старинные аутентичные наименования, не навеянные революцией. "Угол" потому, что стоит на слиянии двух местных рек, Пары и Пожвы. А "красный" у наших предков испокон века значило "красивый". Видно, очень приглядны были здешние места.
Церковь села Красный угол. Андрею Ивановичу Остерману рязанские села, по одной из версий, достались в виде майоратного владения: передавались от старшего сына к старшему сыну в целостном виде, без права продажи или залога. У Андрея Ивановича с его женой Марфой Ивановной, урождённой Стрешневой, было четверо детей: Пётр, Федор, Анна и Иван. Но Петр умер в младенчестве, и наследником усадьбы Красное оказался Федор Андреевич Остерман (1723 —1804). Говорят, что в Красном углу тоже был усадебный барский дом, но от него ныне и воспоминания не осталось. В Красном воспоминания гораздо более "вещественные".
В селе Красное наследник Остермана Федор построил в 1761 году Троицкий храм. Церковь подвергалась разрушениям, увы, типичным для советского времени. Затем ее восстановили. В наше время она стоит в виде почти аутентичном, только немного скромнее, чем была. Старинные части – красный кирпич, современный новострой – побелка. Издали, со сторожевого бугра, церковь в Красном видится белокаменной. Вблизи понимаешь, что это оптический обман зрения. Сочетание красного и белого создает впечатление специфическое – хотя объективно понимаешь, что могло быть и куда хуже.
Троицкая церковь села Красное. В склепе Троицкого храма находится родовая усыпальница Остерманов. Всего в нем нашли последний приют пять представителей знатного рода. Первой там упокоилась Марфа Ивановна. Затем – сыновья Остермана Федор и Иван. С ними род Остерманов пресекся: братья были бездетными, поэтому свой титул, фамилию, имение и средства оставили внуку сестры Анны – Александру Ивановичу Остерману-Толстому, герою Отечественной войны 1812 года.
У сыновей Андрея Остермана – своя история. Старший Федор "ответил за отца" – был лишен ордена и отправлен служить в башкирские гарнизоны, где личной доблестью и усердием выслужил чин подполковника. Только героическое участие в Прусской войне помогло ему "реабилитироваться" – или дело было в том, что в мир иной ушла недоброжелательница рода Елизавета Петровна? При Екатерине II Федор и Иван Остерманы сделали неплохую карьеру и жили по большей части в своих имениях под Петербургом. Но погребены оба в родовой усадьбе.
Федор Андреевич Остерман. Фото: turkaramamotoru.comС Иваном связано занимательное предание, как он поехал в Европу за отцовскими деньгами. Дальновидный Андрей Иванович, предчувствуя нависшую над ним угрозу, некую сумму перевел в голландский банк с тем, чтобы получить ее мог либо он, либо его сыновья. Елизавета Петровна отпустила Ивана Андреевича Остермана в Голландию – а за ним направила слежку. После того, как он заберет деньги, их собирались конфисковать, а Остермана посадить. Юношу надоумили деньги из банка не изымать и на родину не возвращаться. Так Иван Андреевич долгие годы прослужил у шведского короля и только после смены российской правительницы вернулся.
Александр Иванович Остерман-Толстой. Фото: twitter.comВнучатый племянник Остерманов Александр Иванович Остерман-Толстой – героическая личность, военный не только по профессии, но и по призванию, участник штурма Измаила и наполеоновской кампании – был похоронен в родовом склепе… дважды. Войска под его командованием преследовали отступающую армию Наполеона. В бою на территории Чехии Остерман-Толстой получил тяжелое ранение – потерял руку. Ампутированную руку он торжественно захоронил в склепе Троицкой церкви в Красном. Сам герой отечественной войны "не поладил" с императором Николаем I. Он не был в рядах декабристов, но его родственники Голицыны участвовали в восстании. Репрессии в адрес Голицыных укрепили Александра Ивановича в неприязни к новому правителю. Он уехал за границу, где жил в гражданском браке с итальянской графиней Марией Лепри. Их дети носили фамилию Остерфельд. По-видимому, сейчас род Остерманов продолжается только в потомках тех незаконнорожденных – сына и двух дочек. Александр Остерман-Толстой больше при жизни в Россию не возвращался, умер в 1857 году в Женеве. Его прах привезли на родину и поместили в склеп Троицкой церкви села Красное. Декабрист Мстислав Голицын покоится там же. Это считается установленным фактом. Вообще же, говорят местные жители, захоронения не сохранились, ибо после революции и закрытия церкви склеп был осквернен.
Усыпальница Остерманов. Сейчас в Троицкой церкви проходят службы по выходным дням и большим церковным праздникам. Склеп примыкает к ней снаружи. Он все время заперт. Вроде бы можно договориться с батюшкой и проникнуть внутрь… Но стоит ли? – зрелище там ждет в любом случае плачевное.
В 2010 году рязанские СМИ писали, что в селе Красное Сапожковского района открыта мемориальная доска в память о роде дворян Остерманов. В заметке газеты "Сапожковские вести" основной упор был сделан на графа Александра Ивановича Остермана-Толстого, героя Отечественной войны 1812 года. 30 января 2010 года исполнилось 240 лет со дня его рождения – видимо, к этой дате и была приурочена установка памятной доски. Всего на памятном знаке выбито пять имен – графиня Марфа Ивановна и ее два сына, Александр Остерман-Толстой и Мстислав Голицын. Так ли это, или захоронений было больше, но они вот именно "утрачены", кто же теперь знает…
Мемориальная доска. Площадь перед Троицким храмом – духовный центр села Красное: здесь проходят празднования Нового Года, Рождества и других церковных праздников, народные гуляния. А если проследовать дальше по дороге, ведущей мимо церкви, встретятся еще два здания, архитектура которых резко выделяется в сельском ландшафте. Первая – это сельская школа, в которой учился Герой Советского Союза Дмитрий Фроликов. Но приземистое одноэтажное здание с "короной" над входом явно возведено задолго до эпохи Героев Советского Союза. Вероятнее всего, это какое-то из служебных помещений усадебного дома Остерманов, который тут же, неподалеку… вернее, то, что от него осталось.
Бывшая сельская школа. Дом, судя по руинам, был не роскошен, но функционален – соответствовал характеру Андрея Остермана. Он об одном этаже, гармоничных очертаний, с высокими окнами оригинального декора и пристройками по бокам. Дом длинный, геометрически четкий, спланированный симметрично относительно огромного высокого крыльца. К крыльцу явно вела подъездная аллея, границы которой показывают две исполинские старые ели. Должно быть, из фасадных окон открывался дальний простор Дикого поля. Сейчас пространство перед крыльцом заросло буйной молодой порослью, а от аллеи не осталось и следа. Ныне существующая дорога проходит символично – параллельно усадебному дому. Высокие окна с каменными "наличниками" слепо глядят на эту дорогу – словно бы на то, как мимо проносится иная жизнь.
Дом Остерманов с современными пристройками. Пять лет назад блогеры уже писали, что родовая усадьба Остерманов восстанавливается силами православной общины села Красное, и что один флигель уже полностью обновлен. Действительно, на усадебном доме заметны следы восстановительных работ – по бокам появились пристройки из очевидно более свежего кирпича, а кое-где, по-видимому, "залатаны прорехи". И благообразный флигель стоит по диагонали от основного дома. Но ни крыши, ни стекол, ни дверей у дворянского гнезда по-прежнему нет… Может быть, объем работ слишком большой для возможностей энтузиастов?..
В те июньские выходные, что мы там были, на объекте не наблюдалось каких-либо работ, и даже некого было спросить, как дела идут… И, кстати, какие планы у православной общины на возрождение барского дома? Что это будет – музейный объект либо вовсе непубличное учреждение? Конечно, если выбирать между восстановлением под любые цели и руинами, ответ однозначен. И все же – как жаль эти "дворянские гнезда", владельцы которых честно служили России, а государство равнодушно к их памяти…
