Слава прилипла к Васильеву в советское время после премьеры спектакля "Взрослая дочь молодого человека", укрепилась с "Серсо" и с "Шестью персонажами в поисках автора". Театральные критики писали: "Анатолий Васильев — долгожданный лидер нового русского театра. Он — один из главных революционеров российской сцены".
Получив собственный театр "Школа драматического искусства", Анатолий Александрович укрепил мировую славу. Но через пять лет режиссера лишили театра, не стоит возвращаться к той печальной истории, в результате которой мастер вынужден был уехать во Францию, но продолжал работать в Париже, Будапеште, Веймаре и в России, но наездами — короткими, длинными, разными.
И вот свершилось: Анатолий Васильев, которому (страшно представить) больше восьмидесяти лет, впервые набрал курс ассистентов — стажеров в ГИТИСе. Еще он организовал лабораторию "Варвары", участники которой мучительно вчитываются в произведения классиков, чтобы изучить человека в традиции русского психологического театра, чтобы уже без мучительной неуверенности выйти на сцену. И — вышли на сцену Электротеатра.
Мастер, сотворивший лабораторное исследование литературного произведения Горького "Чудаки", ведь именно от него "танцуют", по сути, предлагает подсмотреть, как рождаются этюды, как ведет себя актер, получивший право на свободу импровизации. Пожалуй, в чем-то это джаз; только слушая джаз, душа ликует, коленки вздрагивают, а здесь — ликуют "обреченные" на импровизацию актеры и обреченные за ними наблюдать зрители. Трудно поверить: под руководством мастера артисты работали с пьесами Горького несколько лет и вот, наконец, для самих себя, в первую очередь, вышли с этим опытом к зрителям. Хочется подчеркнуть, что не на сцену, а к зрителям, потому что сцены нет, это, скорее, ринг.
В ожидании "боксерского поединка" зал замер. Замер надолго, благодарно ожидая чего-то необычного. Включили запись Анатолия Васильева, который предупредил, что это будет не спектакль, не текст… Ожидание этого не спектакля, не текста затянулось. Сколько времени прошло? Пять, десять минут? Время будто остановилось. Представляете? Кто-то из случайных зрителей, не выдержав ожидания, ударил ладошкой об ладошку. Аплодисменты не последовали. Свои в зале, свои… Такие штучки воспринимают только погруженные в профессию театральные критики, артисты, режиссеры, в общем, только те, кто дышит театром. И на "ринге", не шелохнувшись, сидели на стульях актеры.
Фото предоставлено автором
Чего добивался Васильев от своих подопечных? Для этого надо вспомнить Станиславского и не только, и потребуется огромный текст, который несовместим с форматом небольшой рецензии. Мастер отправил актеров на поиски хорошего человечка, способного жить в правде и с правдой, он открыл шлагбаум для формирования живого художника на сцене, действующего, а не изображающего действие. Васильев не любит ставить задачи, он предлагает игру, основанную на системе импровизации. Он только запускает двигатель, и стержень такой игры — свободное проживание персонажа.
Что пытались, именно пытались, продемонстрировать участники проекта, собираясь в пары, импровизируя, вылавливая слова Горького, которые звучат местами пафосно, но Горького интерпретировал каждый по-своему. Разговоры, разговорчики про охоту на перепела, разговоры — разговорчики про Россию, войну, про болезни, любовь, верность, смысл жизни, про добросердечный и ленивый характер русского человека, про спасение от тяжелой жизни — в литературе и музыке. И мать, мать, мать. Воспевали Мать, Старуху, Женщину, Нимфу, Природу. И вот разговоры про озеро — купаться, купаться, но стоп, открой газету, всего один разворот и прочитай, что творится в России… Расхотел купаться? Легкая актуальность импровизаций вызывает легкий зрительский смех, особенно рассуждения о политике, и все проговаривается это на одном литературном фрагменте с десятком разночтений, отсылов, "ломок".
Но зрителям скучно. Участники играют больше для себя, так ведь и Васильев всегда хотел создать театр без зрителей. Актерам, и это заметно, трудно работать: надо держать в себе Горького, а наружу выпускать самого себя. И не всем это удается. Но зато из говорливых этюдов можно собрать целую копилку цитат и раздарить их народу. Но на "ринге" кричат, что нет в стране читателей, для которых стоит писать! Только для себя или для вечности! И на сцене — только для себя, так получается? Жить можно только искусством. Только внутри него. Васильев проповедует театр, где самым главным лицом, торящим является сам актер.
Одиннадцать актеров вглядываются вдруг в друга, как бы выбирая жертву для боксирования, ведь работа в диалогах — это как выход на поединок. Забираясь в разные персонажи, особой разницы не замечаешь, все причесаны одной гребенкой, и вот, пожалуйста, твори свободный актер, но создается впечатление каких — то сломанных шпал, по которым должен был лететь поезд вдохновении. Мужчины тянут этот локомотив, но женский груз слишком тяжел, и стоп-кран постоянно срывается.
Актеры хотят остаться в литературном времени Горького и при этом, жить в фактическом нашем. То есть им надо быть там и здесь одновременно. В итоге радуют не столько импровизации, сколько "обмылки" текста Горького. Да, Васильев отпустил, благословив актеров, на ринг, но без него, тренера на ринге, что-то не сложилось, да и не всем зрителям роль рефери пришлась по вкусу. Но каждый спектакль — это новое актерское соревнование. И кому-то, наверняка, повезет увидеть "чемпионский бой".
