Константин Розанов: "Я всё знаю изнутри"

Для любого художника основа – литературный материал.  Разумеется, многое обсуждали с Сергеем Прохановым – режиссёром и автором пьесы, и в этих разговорах рождались какие-то истины. Поскольку основная тема этой фантастической пьесы и спектакля – разделившийся, расколотый  мир, где существуют два острова, один из которых зимний, неуютный, а другой – летний и приятный во всех отношениях, то на этих образах и их противопоставлении мы и решили делать такую необычную сценографию.

Сначала, как это всегда происходит, были лёгкие фантазии, которые позже переросли в эскизы и макеты, а потом в декорации. Художник по костюмам Светлана Михаленко подсказала нам идею: в “мужском” мире поставить на сцене типичное жилище эскимосов - иглу, а уже потом я придумал, что это будут куполообразные армейские палатки, “одетые” в белый мех. А дальше добавил тематической конкретики: например, что из палаток-иглу “выглядывают” бинокли или, если снять мех и перевернуть палатку, то она превратится в шезлонг для принятия солнечных ванн на женском острове. Ведь в спектакле каждая сцена – это разное место действия, поэтому и декорации получились “перевертыши”, способные к быстрой трансформации. Но мы пока на полпути, и, думаю, нам будет, что ещё рассказать. Хотя, конечно, это надо видеть (смеётся), так что наберитесь терпения и дождитесь премьеры.

В нашем деле всё сложно, а легко становится только после премьеры. Я занимаюсь в основном изобретательной сценографией: у нас очень много технических приемов, поэтому инженерно все декорации разработаны весьма сложно. Но в итоге это имеет свой зрительский эффект. В спектакле “Матри-Архат”, пожалуй, самой сложной конструкцией будет переворачивающееся крыло самолета. На одной его стороне – зимний пейзаж, на другой – летний, а когда оно становится в положение самолетного крыла, то оказывается тем самым крылом. Всё это должно происходить чрезвычайно легко и просто для зрителя, но на самом деле, когда конструкция весит полтонны и при этом должна легко маневрировать, то это уже сложности другого толка, о которых не посвященным лучше не знать (смеётся).

Никто не отменял физику и сопромат! Мы рассчитываем декорации как специальные конструкции, которые должны выдерживать определенную нагрузку, поэтому внутри почти всегда – металл, если говорить о технологиях. Раньше делали из дерева, но те времена прошли, потому что с металлом стало проще работать, а дерево сегодня используют преимущественно как благородную внешнюю фактуру. В “Матри-Архате” по материалам не предполагается ничего необычного, тут новшество в другом: в спектакле есть видео-инсталляции, и мы будем работать с двух проекторов, с разных сторон – спереди и сзади.

Нет, зритель останется на своем месте, но мы установим с ним контакт особого рода – над залом запустим квадрокоптер – “шпион-разведчик”, который по сюжету ищет пропавших женщин.

Когда работаешь над спектаклем сегодня и сейчас, то именно он и кажется самым сложным (улыбается). Но объективно говоря, из того, что вспоминается, спектакли “Театра Луны”, пожалуй, самые сложные по декорациям. Наш “лунный” театр никогда не скупился на декорации, и зрители, аплодируя актёрам и режиссёру, благодарят и меня, всегда отмечая, что на сцене ярко и красиво. Это очень приятно!

Признаться, не подсчитывал, но если попробовать это сделать, то начиная со дня окончания училища, количество моих спектаклей, наверное, приближается к 150-ти.

Первый мой проект здесь – это спектакль “Чарли Ча”, который начали готовить в конце 1999 года, а главным художником я стал в 2003-м.

Отпускает лишь частично. Я обязательно сижу на премьере, но смотрю уже практически как зритель. И те недостатки, которые, как мне думалось, будут видны, оказываются незаметны, и зря волновался, но при этом бывает, что “вылезают” разные мелочи, о которых не подозревал, и хочется что-то исправить. Но очень трудно возвращаться к готовой работе и что-либо менять, потому что иначе может получиться, что придётся исправлять и режиссёру, и художнику по свету, и всем остальным. Так что, если могу изменить своими руками, так и делаю. Моя первая профессия – бутафор, я всё знаю изнутри.

Нет, это получилось случайно. Очень хотел заниматься реставрацией старинных икон и поступал на соответствующий факультет, но не прошёл - на экзамене мне поставили двойку. В тот момент свет для меня буквально померк! Тогда мой родственник, художник, видя мое состояние, сказал, что есть и другие профессии, посоветовав пойти поработать в театр. Хотя тогда для меня театр был достаточно далек, но я, тем не менее, воспользовался советом. И меня практически без образования взяли в Детский музыкальный театр имени Наталии Сац, и не просто взяли, а ещё и очень хорошо приняли в коллективе. Но и я, признаться, не подкачал, и, когда поступил на театральный факультет МГАХУ памяти 1905 года, то меня просто не хотели отпускать. Потом учился на курсах повышения квалификации, и моим мастером был Олег Аронович Шейнцис, в те годы главный художник театра Ленком.

Мне посчастливилось учиться у Николая Николаевича Меркушева, который сам был действующим художником и ставил спектакли, такой, как говорится, играющий тренер. Вряд ли смогу выделить какой-то конкретный совет, который он нам дал, но, не знаю как другим, мне он привил безоговорочную любовь к театру и стремление в нём работать. Это абсолютно точно. После бесед с ним я понял, что театр не брошу никогда.

Мне трудно работать над бытовыми сюжетами, потому что очень люблю фантазийный стиль, обожаю фантастику, которая некоторым образом отражена и в моей живописи. Поэтому чем больше фантастического, нереального, инопланетного и “лунного” - тем для меня интереснее и вдохновляюще.