Ее жизнь, ее биография, ее ум, улыбка, красота, толерантность, последовательность и независимость – для меня образец свободного поведения свободной личности в несвободном мире.
Всю жизнь она делала, что хотела и что могла. Не более того, но уж никак не менее. В 1982 году получила семь лет советских концлагерей за стихи, которые злобные правящие идиоты сочли антисоветскими. Эти стихи прочитал в переводе тогдашний начальник Америки Рейган, впечатлился и в 1986 году велел тогдашнему начальнику СССР Горбачеву отпустить Ратушинскую, а также отправить ее лечиться в Англию от последствий пребывания в мерзлых мордовских карцерах, куда она постоянно попадала ради свободы своих подружек-политзэчек. Горбачев послушался, но тут же лишил строптивицу и ее верного мужа Игоря советского гражданства. На Западе, несмотря на мировую известность, писательская карьера Ратушинской не состоялась, потому что она не прогибалась ни перед кем. Коммунистами, империалистами, либералами, националистами, политиками отечественными и западными. Не тусовалась и никуда не лезла. Сблизилась лишь с православным пастырем Антонием Сурожским, который крестил ее детей и считал, что ей нужно вернуться на родину, что она в конечном итоге и сделала.
Фото: pravoslavie.ruЯ мало кого уважаю, но все эти дни я с любовью и нежностью думаю о ней, вспоминаю, как нас познакомила в самом конце прошлого века Белла Ахмадулина, которая помогла ей вернуть российское гражданство и поселиться в Москве.
И это была, увы, единственная наша встреча, хотя чуть позже я сочинил Ирине Ратушинской рекомендацию в Союз писателей, куда она захотела вступить.
Меня поразило, как откровенно высказалась она в одном из интервью:
"…принципиально не согласна работать против России. Понимаете, одно дело разбираться с коммунистическим строем. Только коммунизм у нас уже кончился, а Россия осталась. Но вот путь через штатовские и другие гранты, которые потом надо отрабатывать так, как этого хочет грантодатель - это очень скверный путь. Я же видела этих людей - до грантов и после. Люди начинают работать действительно против своей страны, начинают лгать, это все нехорошо. Это страшно портит людей. Именно портит. Получается, на сжатие он был хорош, а на растяжение не выдерживает. Я так не могу, у меня другие убеждения".
Возвратившись в Россию, она не побиралась и не политиканствовала, а зарабатывала себе на жизнь сочинением сценариев для сериалов, из которых самым известным была "Моя прекрасная няня", которую смотрела по ящику "вся страна". Воспитывала сыновей-близнецов.
"… еще нужно разбираться, где цензура, а где самоцензура. Ведь любая монополия может продавливать свою цензуру, не обязательно государство. Я, например, позволяла себе экспериментировать на той же "Няне", когда в мои обязанности входило не только перелопачивать сценарии, но и вставлять в текст свои шутки. Вставляла шутки про Путина, про депутатов – Акопов не вырезал, канал не вырезал, где цензура?".
В Интернете теперь всё есть, и я рекомендую тем резким молодым людям, которые действительно хотят что-то важное понять про НАШУ, не ЭТУ страну, не разномастных агитаторов слушать, а прочитать прозу и
стихи Ирины Ратушинской.
Царство ей Небесное, Вечный Покой. Она теперь в России навсегда. Она настоящий человек, в отличие от многих литературных и политических мыльных пузырей!
P.S. Пусть теперь в Интернете останется и моя рекомендация Ирине Ратушинской. Казалось бы, кто я такой, чтобы характеризовать ее, но так, увы, уже случилось в нашей нелепой жизни. Богу виднее.
В Союз писателей Москвы
РЕКОМЕНДАЦИЯ
Имя Ирины Ратушинской вот уже много лет хорошо известно тем, кто любит русскую литературу и не любит советских коммунистов различных возрастов и национальностей. Ирина Ратушинская давно уже является профессиональным литератором, автором нескольких поэтических сборников, многочисленных прозаических публикаций сначала в так называемых «эмигрантских изданиях», а затем, Слава Богу, и в отечественных. Ее книги предваряли своим весомым словом такие мастера, как Василий Аксенов, Юрий Кублановский и Иосиф Бродский. Ирина Ратушинская – тонкий, искренний, душевный поэт, наблюдательный, умелый прозаик, храбрый человек и красивая женщина. Многим кажется, что два последних факта (красота и храбрость) не имеют отношения к литературе, однако это – ошибка. Со времени ее печатного дебюта в журнале "Грани" прошло почти двадцать лет. За это время она успела посидеть в тюрьме за стихи и свободу, обрести всемирную славу, пожить в вынужденной эмиграции и возвратиться домой, что является скорее исключением, чем правилом для тех, кто был вынужден отсюда уехать.
Я, в силу отпущенного мне разума и компетенции, полагаю, что присутствие Ирины Ратушинской в Союзе писателей Москвы – отрадный для всех нас факт, отчего и имею честь рекомендовать ее в этот Союз, как того требуют формальные условия приема.
С уважением ЕВГЕНИЙ ПОПОВ
Москва, 12 декабря 2000 г.
"Есть люди, от которых - по слову Мандельштама - "миру светлей". Феноменальная твердость характера сочетается в них с застенчивостью и житейской безукоризненностью. Таким был покойный Валерий Сендеров, математик, лагерник, публицист. Такова и ушедшая теперь от нас Ира Ратушинская, тоже хлебнувшая советских лагерей, замечательный поэт, чистейшей души человек. Когда-то, в ее еще лагерную пору, я составлял для издательства "Посев" первую книгу ее лирики... Потом мы встречались не часто, но всегда с обоюдным теплом. Ее присутствие в этой жизни воодушевляло всех, кто имел счастье читать ее стихи и знал ее лично.
Мир твоему праху, Ира".
"Ревизор.ru" публикует для ознакомления одно из стихотворений Ратушинской. Это не те стихи, за которые Ирина Борисовна подверглась уголовному преследованию. Это просто одно из лучших стихотворений в ее наследии.
Последний дракон
Плохо, мне плохо.
Старый я, старый.
Чешется лес, соскребает листья.
Заснешь ненароком – опять кошмары.
Проснешься – темень да шорох лисий.
Утро. Грибы подымают шляпы.
Бог мой драконий, большой и добрый!
Я так устал: затекают лапы
И сердце бьется в худые ребра.
Да, я еще выдыхаю пламя,
Но это трудно. И кашель душит.
В какой пустыне метет крылами
Ангел, берущий драконьи души?
Мне кажется, просто меня забыли,
Когда считали – все ли на месте.
А я, как прежде, свистнуть не в силе,
Чтоб дохли звезды и падал месяц.
Возьми меня, сделай такое благо!
В холодном небе жадные птицы.
Последний рыцарь давно оплакан
И не приедет со мной сразиться.
Я знаю: должен – конный ли, пеший –
Прийти, убить и не взять награды…
Но я ль виноват, что рыцарей меньше
Ты сотворил, чем нашего брата?
Все полегли, а мне не хватило.
Стыдно сказать, до чего я дожил!
В последний рев собираю силы:
За что я оставлен без боя, Боже?
