Российский Государственный архив литературы и искусства в эпоху цифровой передачи информации

 

Да, наш архив образовался, можно сказать, под грохот канонады. Но в марте 1941 года, когда было принято новое Положение о Государственном Архивном Фонде, страна еще дышала мирной жизнью. В этом Положении было зафиксировано решение: "Образовать к 1 июля 1941 года Центральный Государственный Литературный  архив". Его основой первоначально стали фонды почти расформированного к тому времени Государственного литературного музея. Почему такая судьба постигла музей – ответить сложно. Возможно, причиной послужили очень непростые отношения между директором Гослитмузея В.Д. Бонч-Бруевичем и наркомами просвещения…

 

А.В. Луначарский был переведен с поста наркома просвещения на дипломатическую работу в сентябре 1929 года и умер в поездке, в декабре 1933 года, на французском курорте Ментона, направляясь в Испанию послом. История с реорганизацией Литературного музеябыла уже позже, при другом наркоме – В.П. Потемкине, хотя и его предшественник – А.И. Бубнов тоже не очень жаловал Литмузей. Он официально образовался в 1933 году. Хотя свою судьбу ведёт от первых "именных" литературных музеев – Чехова, Достоевского. ГЛМ начал заниматься коллекционированием документов писателей, в том числе рукописей. Однако все понимали, что музей способен выставить чернильницу автора, но не 20 томов рукописей. А работники Литературного музея собирали все. К тому же многое хранилось в неописанном и плохо зарегистрированном состоянии…

 

 

Мы в прошлом году открыли собственный публикаторский проект по истории РГАЛИ: сборник документов о прошлом архива, о том, как мы комплектовались, как пропагандировали историю нашей культуры. В связи с этим сейчас исследуем фонды и наши, и Литературного музея, и Главного архивного управления. Центральный архив ФСБ также дал нам очень интересные материалы.

О.А. Шашкова на открытии выставки. Декабрь 2021 г.
  

Нет, просто с 1938 по 1960 гг. архивная отрасль находилась в ведении НКВД – МВД СССР. Но если говорить откровенно, мы только сейчас впервые заинтересовались собственной историей, именами своих первых "военных" директоров, – которые были предшественниками первых "светских" и, к счастью, ныне здравствующих Н.Б. Волковой, Т.М. Горяевой.

 

Когда мы только-только образовались – базировались в архивном городке на Пироговской − и тут же выехали в эвакуацию. Туда же и вернулись по окончании самых тяжелых военных действий весной 1944 года. Однако к этому времени в архиве находились уже многие сотни фондов, и места не хватало. Тогда-то началось строительство на Ленинградском проспекте. Первое здание здесь было построено в 1950-м году – в поселке Никольское, 52−й км по Ленинградскому шоссе (что сегодня "равно" ул. Выборгской, дому 3, корпусу 1), а спустя несколько лет появилось и второе здание. Впервом корпусе также располагался Особый архив− материалы, вывезенные из Германии.

 

 

Есть пять автографов Александра Сергеевича. Однако еще с дореволюционных времен собирание всех материалов поэта было сосредоточено в Пушкинском доме. Неписанное правило было таково, что первые величины русской словесности получили свои обособленные хранилища. Так, концентрация документов Л.Н. Толстого началась в досоветский период в Музее Льва Николаевича. Аналогичная судьба (счастливая, на самом деле) − у документов Максима Горького. С той разницей, что такое решение было принято в начале 1930-х годов. Эти три писателя до сих пор имеют особый статус.

Хотя, конечно, судьба документального наследия практически любого деятеля культуры чаще складывается таким образом, что материалы в силу исторических причин дробятся между рядом музеев, библиотек, архивов. Например, фонд Ф.М. Достоевского (наиболее крупные его комплексы) хранятся в Литературном музее, Пушкинском доме, Научно-исследовательском отделе рукописей Ленинской библиотеки. И в РГАЛИ. У нас находится немалая часть его материалов. А если говорить о фондах русских писателей, то подавляющее их количество находится,прежде всего, в нашем архиве.

 

 

Понимаете, так исторически складывается. Например, писатель, художник, известный представитель какого-то другого вида искусства хочет отдать свой архив к нам – и передает, это его личное желание. А позже родственник или кто-то из его окружения передает другие материалы, связанные с этим же автором, может быть, переписку с ним, в другое место, − также по своему желанию. Мы не имеем полномочий императивно решать вопросы передачи творческого наследия только в РГАЛИ.

 

 

В разных странах – свои особенности. Но мы уникальны в том смысле, что лишь в России есть два таких архива (другой – в Петербурге), где хранятся только материалы по истории культуры и разных видов искусства. В России исторически получилось так, что действительно централизованно и профильно, по отраслям, создавались крупнейшие архивы. Архивы древней истории до Петра, потом петровское время и периода империи; экономика точно также делилась по эпохам, военное дело. У нас хорошо прослеживается отраслевая система в архивах. В РФ сейчас 14 федеральных архивов, где строго соблюдают этот порядок. К сожалению, в постсоветское время система была существенно сокращена (с почти 1500 архивов разных уровней). И теперь материалы, которые хранятся в автономных республиках или областях, имеют подчинение своему региональному руководству. Это не всегда хорошо.

 

 

Этим занимается Росархив – Федеральное архивное агентство Российской Федерации, федеральный орган исполнительной власти, находящийся в ведении Администрации Президента. Самый важный шаг, который был сделан в новое время – это передача архивной отрасли из ведения Министерства культуры, куда архивы попали почти сразу в постсоветский период, в подчинение АП. Наша архивная система всегда была при властных структурах: ВЦИК, ЦИК, потом наркомат/министерство внутренних дел, с 1960 года − Совет министров СССР; сейчас это Администрация Президента.

 

 

Не совсем так. В советский период попасть в архивы можно было только по письму организации, а в партийный архив (нынешние РГАСПИ и РГАНИ) – вообще только членам партии. В постсоветское время закон об архивном деле дал возможность заниматься в архиве всем гражданам с паспортом РФ и даже жителям зарубежья.Теперь любой человек, интересующийся историей, может сюда прийти. У нас недавно в читальном зале работали школьники вместе со своим преподавателем, правда, в скромном количестве – 3−4 человека, но все-таки. Они изучали переписку Агнии Барто, которая таким путем помогала найти друг друга родственникам, потерявшимся в годы войны, разыскивала потерянных в лихолетье детей – на волнах радиопередачи "Ищу человека". Так что нельзя говорить, что у молодежи интереса к работе в архиве нет. Напротив, есть благие подвижки. Но и сложности. Например, открытость архивов сделала недостаточной площадь читальных залов. О работе в читальных залах студентов: я, будучи преподавателем, старалась приводить их в архивы. А сейчас из-за пандемии очень печальная ситуация. Записываться в архив нужно заранее, и группа пришедших студентов занимает весь читальный зал. Но, что касается общего спада интереса к уникальным данным, то он имеет место быть. Обилие доступной информации, которую люди не проверяют...

В хранилище архива.
 

 

Конечно. Это из области человеческой психики. Когда есть что-то доступное, мы всегда идем по пути наименьшего сопротивления. Широта знаний несопоставима бывает подчас с их глубиной. Отсюда такие поверхностные интересы. Бывает, люди приходят в архив, похватают что-то лежащее на поверхности. Но чтобы нормально проработать тему, на базе архивных источников, требуются месяцы, если не годы, и не в одном архиве к тому же, как я уже рассказывала на примере Достоевского. То есть это вопрос к качеству гуманитарного образования и к общей культуре.

 

 

Что касается рекламы архивов, знаете, раньше была хорошая фраза: "Молоко в рекламе не нуждается". Вот так же и архивы. Конечно, их можно (и нужно!) "продвигать", рекламировать, но те специалисты, которые знают, что им надо и где это лежит, безусловно, приходят к нам сами.

 

 

Да, к сожалению, так. Причем ситуация только усугубляется, даже на профильных исторических факультетах сокращаются курсы и часы, отпущенные на изучение архивоведения, источниковедения, археографии (науки о публикации исторических источников). Сейчас все ускоряется до странных пределов. Говоря же о цифровизации, мне вспоминается хорошая фраза у Н.М. Карамзина: "История человечества знает две революции – зарождение письменности и зарождение печати". А мы с вами сейчас переживаем "третью революцию": развитие технологий скоростной передачи информации. И это "сносит голову". Человек – уникальное творение по степени своей приспосабливаемости. Момент увеличения скорости передачи информации, мне кажется, нередкоидет вразнос с нашей психикой. Мы потребляем информацию, но за счет потери качества своего мышления, каких-то нравственных начал. И поэтому происходит то, что происходит: зарождается "клиповое мышление", в котором все сменяется быстро, поверхностно.

 

 

Да, да, причем еще и с потерей знаков препинания и с ошибками!..

 

 

К сожалению, культура письма, эпистолярный жанр стремительно уходят. Вот сейчас у меня на столе лежат документы, связанные с творчеством Алексея Николаевича Толстого. В одном из своих писем к известному в начале ХХ века литератору Георгию Чулкову он писал – в стихах (читает – Д.К.):

 

И так далее.

Не всегда разборчиво. Хотя почерк у Толстого вполне читаемый, но все равно – требуется терпение, "вхождение" в его стиль и особенности. Архивный поиск почти всегда такой – найти нужный документ, прочитать его, понять. И количество отсканированных и размещенных на сайте любого архива документов – отнюдь не панацея и не решение каких-то исследовательских проблем.

 

 

Нет, в случае А.Н. Толстого это не самая большая проблема, но терпение для правильного чтения рукописи требуется всегда.

 

 

Так строго, конечно, ни о ком сказать нельзя. Но сложностей хватает. Вот хотя бы стиль Ф.М. Достоевского. Он писал очень неровно. Есть и почти каллиграфические места его записей, но чаще – трудные. Помимо того, что у него сложно читаемая скоропись, нередко он писал и на полях, делал вставки на других страницах, не относившихся прямо к этой части рукописи, "перебегал" через несколько страниц записной книжки…

 

 

Совсем не издатели. В основном его рукописи переписывала жена. И она это почитала за великое счастье.

 

 

Так она и пришла к нему молоденькой стенографисткой уже как к автору "Бедных людей", с восхищением и пониманием, что устраивается на работу к гениальному писателю. Она знала, что это человек, который действительно поможет очень многим понять самих себя, свое место в мире.

 

 

До некоторой степени − да, но если ты проникнешь в творческую лабораторию своего героя, прочитаешь о нем достаточно много, полюбишь его безусловно, то начинаешь мыслить близко к тому, как он, вероятно, поступил бы в той или иной ситуации. А то, что любое наше суждение субъективно, – априори так. И еще, знаете, всегда для оценки требуется некая рефлексия. Как замечательно сказал С.А. Есенин:

 

Конечно, хотя мы никогда не считали в процентном соотношении, сколько у нас тут художников, композиторов, архитекторов и т.д. Изначально учреждение и создавалось как Литературный архив. Потом, с течением времени, достаточно небольшого, стали появляться возможности приобретения фондов и художников, и композиторов. Документы в свое время архивом приобретались, государство выделяло на это деньги с 1943 года. И фонды подчас приобретались целыми коллекциями. Не приходилось выбирать, что взять, а что нет. Таким образом, у нас оказывались документы не только, например, писателя, но и переписка с теми, с кем он был в контакте или в каких-то родственных связях, документы учреждений.

Р.К. Щедрин в РГАЛИ беседует с О.А. Шашковой. Октябрь 2021 г
 

 

Сейчас, к сожалению, нет.

 

 

Это вопрос уже к структуре бюджета. До 2018 года действовала Федеральная целевая программа "Культура". Сейчас у нас появилась программа "Цифровая Россия", но она уже не предусматривает таких возможностей. Однако у нас есть меценаты. Например, Михаил Юрьевич Карисалов, председатель Правления и генеральный директор ООО "Сибур", нам посодействовал приобретению на его средства нескольких десятков писем А.И. Тургенева.

Другим примером является помощь в организации выставочного зала РГАЛИ нашей замечательной попечительницы, директора Музея AZ Наталии Владимировны Опалевой.

 

 

Сейчас, конечно, предусмотрены меры поощрения деятелей бизнеса, жертвующих на благотворительность.

 

 

Хочу пожелать всем нам – и сотрудникам, и пользователям, конечно, −чтобы архив литературы и искусства комплектовался именами первого ряда наших замечательных деятелей культуры. Пожелать не забывать их родственникам и всем, кто у нас представлен, о том, что мы существуем, и пополнять фонды.

Сейчас, к сожалению, есть элемент состязательности между архивами и музеями и фондами, которые тоже стремятся взять на хранение уникальные документы, помимо вещей. Нужно помнить о том, что у всех организаций свой профиль. И если это музей, то он, в первую очередь, предназначен для экспозиций, для показа мемориальных предметов. Ау архивов – свой профиль, именно у нас есть приспособленные читальные залы, условия для хранения рукописей, документов, специально разработанная структура научно-справочного аппарата.

Также хочется пожелать нашим крупным представителям бизнеса помнить о важности сохранения наследия своих соотечественников.

Мы действительно открыты. Все, с чем можно ознакомиться в рамках законодательства (имею в виду вопросы доступности сугубо личных документов деятелей современности), − пожалуйста, смотрите. Приходите к нам, всегда рады. Всегда найдем, чем помочь, какую тему подсказать. Есть ряд совсем забытых имен. Мне вот, например, очень грустно, что Веру Панову сейчасуже никто не читает. А это замечательная писательница. Скоро, в марте, будем открывать выставку, посвященную Михаилу Васильевичу Нестерову. О нем помнят обычно по двум картинам, а у нас хранятся его замечательные документы.Того же А.И. Герцена ведь можно очень по-разному представить, или Н.Г. Чернышевского… Кстати, именно его фонд хранится в РГАЛИ под номером 1.

 

 

Фонд князя Кропоткина находится в другом архиве, но около 150 документов (смотрит на сайт РГАЛИ – Д.К.) и у нас есть.

 

 

Да, да. Анархизм Кропоткина носил крайне "упорядоченный" вид. А Александр Грин? Богатейший фонд его хранится у нас. Все рукописи основных произведений...

 

Согласна с вами, но характер у Грина был очень тяжелый, отсюда и трагедия одиночества и непонятости… А есть, допустим, люди с очень своеобразной судьбой. Тот же Сергей Мстиславский. Эсер, деятель Февральской революции. И не пострадал в известные годы, стал востоковедом. 

Алексей Толстой, о котором мы уже говорили. В обычном сознании – "красный граф", талантливый писатель, который "жуировал жизнь". Но читаешь его документы и понимаешь, что это великий труженик и редкостный талант, который себя проявил во всех литературных жанрах.

 

 

Да, есть такой момент. К сожалению, даже из тех величин культуры, которых мы упомянули сегодня, не все удостоились хорошей биографической книги. Но, наверное, нельзя все-таки говорить о том, что государство сейчас будет организовывать такую исследовательскую программу. У него другие задачи.

 

 

Если такую задачу возлагать на архив, − то это тем более трудно реализуемая задача. Мы по своему Уставу и Положению об архиве, прежде всего, храним документы, обрабатываем и делаем их доступными для исследователей. Архив, скорее, не популяризатор и пользователь своих же материалов, а их собиратель и бережный страж. Да и наш штат рассчитан, в первую очередь, на уставные цели. Но стараемся, безусловно. И сами организуем в своем выставочном зале экспозиции, и нескольким десяткам заинтересованных организаций предоставляем подлинники и цифровые копии. Вот сейчас у нас завершается замечательная выставка, посвященная 200-летию Ф.М. Достоевского. Выпускаем сборники.

В Выставочном зале РГАЛИ.
 

 

Многие историки к этому склонялись. Вы говорите про публикаторские проекты?

 

 

Я вам больше скажу: на историческом факультете МГУ курс архивоведения мизерный, преподается без посещения архивов. Наш Историко-архивный институт, флагман архивного дела, – тоже сокращает преподавание архивоведения, источниковедения, а археографию – науку о публикации исторических источников – вообще "выслал" на вновь образованный и пока безликий истфак.

 

 

Знаете, с определенного времени (задолго до моего прихода в РГАЛИ) для меня "книгами" стали, скорее, архивные дела. Но и наши традиционные книги, безусловно, читаю, хотя это чтение связано сугубо с работой. Например, сейчас мы готовим цикл передач с каналом "Культура", посвященных нашим деятелям культуры, писателями, и для участия в нем я читаю исследовательскую литературу о Достоевском, о А.Н. Толстом. Время, когда я могла сказать: "Вот это хочу прочесть", – к сожалению, давно прошла.

Но ведь архивное дело, – "единица хранения", как мы говорим, – считаю, еще интереснее. Разве не так?!

Над интервью работали Денис Кирис, Елена Сафронова.