135-й день рождения Игоря Северянина

Игоря Северянина по документам звали Игорь Васильевич Лотарёв. И, хотя по отцу он происходил из мещан, но по материнской линии был родней великому поэту Афанасию Фету (мать происходила из рода Шеншиных). Считается, что у короля поэтов были родственные связи по этой же линии и с выдающимся историографом Николаем Карамзиным, и с первой русской женщиной-дипломатом Александрой Коллонтай. Но родители расстались довольно рано. Потому Игорь, хоть и родился в Санкт-Петербурге, детство провел в скитаниях между самыми разными городами, и только семнадцатилетним юношей после смерти отца обосновался у мамы в Гатчине. Только в этот период у Игоря начались первые публикации. Точнее… официальная публикация была всего одна, и то потому, что стихи автор посвятил Русско-японской войне. Это, безусловно, был совсем не тот Северянин, которого мы знаем. "Тот Северянин", с его розами, грёзами, поэзами издавал свои стихи за свой счет брошюрками с микроскопическим тиражом и безуспешно пытался заинтересовать своим вычурным творчеством редакции солидных литературных журналов.

Помог казус, достаточно широко известный. Кто-то из заинтересовавшихся творчеством Игоря привез один из его сборничков в Ясную Поляну и показал Льву Толстому, когда графу оставался год до смерти. Впрочем, Лев Николаевич ни в каком возрасте не соблюдал норм приличия. Он был возмущен текстами и назвал их образцом современной пошлятины. "Поэт, которого обругал сам Толстой" имел совсем другую весовую категорию, чем "поэт, которого никто не знает". С этого и началось триумфальное шествие Игоря Северянина к званию "король поэтов".

"Ревизор.ru" не раз обращался к жизни и творчеству Северянина: на портале выходили материалы "Я, гений Игорь-Северянин, своей победой упоён" к 130-летнему юбилею поэта и "Я, гений Игорь Северянин…" к очередной годовщине со дня его смерти. Характерно, что обе статьи озаглавлены одной и той же строчкой – возможно, самой цитируемой из всего наследия поэта. Кроме "я, гений…", Северянина узнают по заглавию стихотворения "Ананасы в шампанском" (кстати, те, кто пробовал этот деликатес, отзываются о нем как о редкостной гадости, но эпатажной), и по первой строке поэзы "Это было у моря…".

К нынешнему юбилею Николай Петров опубликовал в "Литературной газете" статью "Розы для Северянина". Рекомендуем прочесть – материал содержит любопытные биографические детали. Он акцентируется на еще одном двустишии Северянина, ставшим крылатой фразой:

Именно эти слова выбиты на надгробном памятнике поэта на эстонской кладбище. Изначально строка "Как хороши, как свежи были розы…" принадлежала русскому поэту и царедворцу Ивану Мятлеву, жившему в первой половине XIX века. Это стихотворение, превратившееся в "городской романс", да сатирическая поэма "Сенсация и замечания мадам Курдюковой" о неграмотной нижегородской помещице, пустившейся в путешествие по России, в основном и помнятся из всего массива написанного Мятлевым. Хотя он был довольно плодовит. Однако грустные "розы" победили Курдюкову, чьи якобы бесхитростные замечания были вполне ядовиты. Стихи о погибших в саду цветах знали все начитанные люди – и Северянин не исключение. Он сделал строку-вздох "Как хороши, как свежи были розы…" эпиграфом к стихотворению, написанному в эмиграции в 1925 году, и обыграл ее в виде своеобразного "завещания" своей стране. Скорее, выразил надежду, чем напророчил. По данным Петрова, поздние годы жизни в отрыве от родины стали для Северянина временем непреходящей тоски по ней. И даже не по привычной среде столичной богемы. Без всякого кривляния поэт писал:

 

Но тоску ему забыть, увы, не довелось, о чем также исчерпывающе рассказано у Петрова. Игорь Васильевич очень переживал, что не нужны никому настоящие стихи, что нет у него русскоязычной аудитории… Страдания из-за отсутствия чуткого и понимающего читателя из литературного мира не ушли по сей день и, видимо, не уйдут никогда. Но в исторической перспективе пессимизм Игоря Северянина не оправдался. Сегодня его стихи нужны: они известны, они на слуху, они служат образцом для новых поэтических экспериментов. И потому метафорические розы публика все же бросила в гроб поэта.