Андрей Тарковский. Фото: worldpodium.ru
Он был рождён в творческой семье (отец – поэт и переводчик Арсений Александрович Тарковский, мать – Мария Вишнякова, поэтесса и прозаик, известная в литературных кругах) и с детства погружён в атмосферу созидания. Сам Андрей Тарковский любил вспоминать детство, в одном из интервью он говорил: "Очень хорошо я помню свое детство, потому что для меня это самый главный период моей жизни. И самый главный, потому что он потом определил все мои впечатления, которые сформировались в более позднее время, и гораздо позднее, когда я стал уже взрослым. Это период жизни человека, который определяет все его будущее. Особенно если это будущее связано с творчеством, с искусством, с проблемами внутренними, психологическими".
В своём творчестве Андрей Тарковский часто обращался к теме детства, главные роли своих кинокартин отдавал детям ("Каток и скрипка", "Иваново детство", "Зеркало" и др.) Как вспоминает режиссёр, в послевоенное время, несмотря на тяжелое финансовое положение, он учился в музыкальной и художественной школе. Его мать очень хотела, чтобы сын был похож на отца.
Тарковский-младший отмечал: "Без этого багажа, без этой музыкальной школы, без этой музыки, без этой живописи я вряд ли мог бы заняться режиссурой, и столь серьезно, как я сейчас занимаюсь ею. Что касается связи с детством, вряд ли можно говорить о том, что я потом что-то нашел, что искал в детстве, нет. Я не хотел в детстве быть ни художником, ни музыкантом. У меня был склад характера такой довольно растительный, я был похож на растение, я мало размышлял, я больше чувствовал и как-то воспринимал".
Именно особое восприятие мира и тонкая чувствительность ко всему окружающему миру позволила Тарковскому проявить себя в искусстве так, что его кинокартины до сих пор актуальны и производят мощнейшее впечатление. Безусловно, это признак потрясающе талантливого художественного произведения.
Вспомогательным элементом для творчества Андрей Тарковский называл память. Он говорил: "Моя память обладает довольно странным свойством: я запоминаю только то, что мне нужно запомнить. Речь идет не о бессовестности моей, а, скорее, о свойстве памяти, которая выборочно фиксирует какие-то вещи, независимо от моей воли, независимо от меня. У меня очень сильная эмоциональная память, на мой взгляд. Я скорее запоминаю состояния какие-то психологические, чем встречи, людей, обстоятельства".
Такое фиксирование чего-то глубинного и психологического как нельзя более точно объясняет основы творчества режиссера. Но запечатлённые состояния мы можем видеть не только в кинонаследии Тарковского. Истинные поклонники его творчества знают, что он был еще и талантливым фотографом; он видел свой особенный мир не только через кинокамеру, но и через фотообъектив.
Андрей Тарковский с фотоаппаратом.
Фотографией Тарковский-младший серьёзно увлёкся во время работы над фильмом "Ностальгия". С конца 1970-х он часто носил с собой фотоаппарат полароид (аппарат, способный выдавать моментальные снимки бумажные снимки; эта модель фотоаппарата был страшным дефицитом во времена СССР и пользовалась бешеной популярностью в 1990-е годы, но теперь снята с производства, так как не выдержала конкуренцию с цифровыми "мыльницами") и снимал всё, что было ему интересным.
В объектив фотокамеры Андрея Арсеньевича попали семья, сад, собака, пейзажи деревни в Рязанской области, поселка Мясной, где был его загородный дом (дом из "Зеркала") и виды Италии, где и снималась позже "Ностальгия". Увлекаясь творчеством итальянского режиссёра Микеланджело Антониони, Тарковский решил последовать его примеру – вести визуальный фотодневник.
Полароидный снимок Андрея Тарковского - собака на крыльце.
Широкой публике фотоснимки Тарковского стали известны в 2006 году, когда лондонское издательство выпустило книгу "Внезапный свет" ("Instantlight"). Эти размытые, с мягким светом, почти акварельные фотографии с полувыцветшими красками поражают атмосферой призрачности, мистичности и тревожной лёгкости, как и фильмы Андрея Арсеньевича. В этих снимках есть какое-то естественное, почти небрежное внимание к деталям, к цвету и свету.
Андрей Тарковский. "Натюрморт на подоконнике". Название не авторское.
Удивительно, но в одной маленькой фотографии у Тарковского получалось вместить целый мир, затуманенный, призрачный. В этих фотографиях много воздуха и света, глубины и странной преобразующей красоты. В этом деле он действительно похож на отца, в поэзии которого есть эта же самая преобразующая быт сила. Андрей как-то сказал: "Я люблю ограниченное пространство. Мне очень нравится отношение к пространству японцев — их умение в маленьком пространстве находить отражение бесконечности".
Похоже, что таким ограниченным пространством, отражающим в себе бесконечность, для Тарковского стали снимки полароида.
Фото Андрея Тарковского."Непрерывное мгновение, оживающее в изображении фильмов Андрея Тарковского, в его полароидных фотографиях, видоизменяется и становится непрерывным мгновением размышления для нас, на них смотрящих и делающих так, чтобы каждое изображение стало частью наших жизней, памятью о наших собственных переживаниях", - сказал итальянский фотограф Джованни Чиарамонте.
"Цветы" работы Андрея Тарковского.
Как фотограф Андрей Тарковский стал известен уже после смерти (в 1986 году он преждевременно скончался от рака). В 2016 году пресса писала о том, что полароидные снимки Андрея Тарковского продают с аукциона в Лондоне. Сейчас режиссера "признали" талантливым фотографом. Но от этого факт нахождения его фотоснимков конца 1970-х – начала 1980-х не теряет значимости. Они, по сути, такие же произведения искусства, как и ленты Тарковского. Тонкая игра света, создающая волшебство из самых обыденных сюжетов, словно случайно запечатлённые невидимые духи преображают действительность. Андрей Арсеньевич создавал не просто фотографии, а полные тёплой грусти лиричные картины, загадочные и поэтичные, так важные для него самого. Тарковский всегда желал одного – остановить время, пусть даже на мгновение спуска затвора фотокамеры, пусть даже моментальной карточкой полароида.
Автопортрет Андрея Арсеньевича.