Сборник рассказов "Демонизация" – первое, что я читала у Ильиной. Изучив информацию об авторе в книге, выйдя по данным там же ссылкам на ее сайт и группу в соцсети "ВКонтакте", я составила общее представление. Александра Ильина—журналист, блогер, писатель нового поколения. Ильина подчеркивает: литературным творчеством она занимается с детства, начинала со сказок для маленьких, затем освоила другие жанры, в том числе готическую новеллу и мистический рассказ. Кажется, Александра не ушла далеко от "сказочной" первоосновы своих писаний. В числе ее регалий – выход в финал Всероссийской литературной премии "Новый Сказ" памяти Павла Петровича Бажова. Да и тексты в книге "Демонизация" носят отпечаток сказочности, хотя сказочность эта особого толка: подборка мистических рассказов с японским колоритом. В биобиблиографии Ильиной уже две подобных книги: годом раньше увидел свет сборник мистических рассказов "Subconscentia". Мистика сейчас – доминантная тема автора.
В аннотации к самому "свежему" на сегодня сборнику "Демонизация" говорится: "Япония — страна загадок и таинства. Именно здесь разворачиваются события сборника. Вы познакомитесь со школьницей, которая вынуждена переехать в провинциальный городок из любимого Токио. Встретитесь со студенткой, осуществившей свою мечту посетить Японию. Заглянете в жизнь рядовых японцев, стремящихся найти в этом мире себя и любовь всей своей жизни. Но что скрывает Страна восходящего солнца? Какие зловещие секреты спрятаны от глаз посторонних? Каждому из героев сборника предстоит столкнуться с чем-то сверхъестественным, необъяснимым и… совершенно недружелюбным. Сами ли они привлекли злых духов или же это просто стечение обстоятельств, чистая случайность?"
Александра Ильина – представитель молодого поколения российских прозаиков. Среди читателей и экспертов лейтмотивом звучит: что же волнует тех, кто сегодня приходит в литературу? Какие темы они раскрывают? Какие вопросы их привлекают? Сборник Ильиной достаточно оригинален, чтобы отвечать за все новое поколение. "Чистая" мистика сегодня не в тренде, в отличие от всевозможных изводов фантастики, а японская культура и особенно демонология – неизведанная зона для большинства наших соотечественников. Но Ильина в своих рассказах делает попытку поставить и раскрыть вечные нравственные проблемы в формате японского фольклора. Это смелое решение, поскольку автор апеллирует к "культурному коду" японской литературы, говоря откровенно, далекому от широкого круга российских читателей. Насколько это получилось?
Александра Ильина. Фото из книги. В сборнике "Демонизация" семь крупных рассказов: "Сладкие грёзы", "Другая", "Унгайкё", "Сеть", "Канашибари", "Одержимость", "Демонизация", по которой и назван сборник. По неписаному правилу авторы, формируя сборники, если дают им заглавие одного из произведений, то того, которое для них наиболее важно как кульминация смысла или художественности. Сюжет "Демонизации" таков. Мужчина рассказывает о знакомстве с будущей женой и о скоропалительном браке, который заключил с ней, словно околдованный, вскоре после случая, едва не стоившего девушке жизни. Окончив школу, юнцы решили провести день "вдали от шумной цивилизации" на берегу реки, девушка пошла за ягодами и провалилась в болото, но чудом спаслась. На волне переживаний юноша сделал подруге предложение, которое та приняла, и они жили счастливо десять лет, пока женщина не оказалась оборотнем, лисицей кицунэ, убившей настоящую возлюбленную рассказчика и принявшей её облик. Когда муж "рассекретил" оборотня, тому ничего не оставалось, как уничтожить и его… Но для автора это не просто жутковатый рассказ (в книге все истории страшные), а еще и повод поразмышлять на глобальную тему:
"Хорошо ли вы знаете близкого человека? Жену, мужа, родителей или лучшего друга? Знаете ли вы повадки, чувства, мысли? Можете ли предугадать его действия, эмоции, смену настроений? Предсказуем ли он для вас?" – так начинается пролог "Демонизации". Ответ на вопросы содержится в эпилоге, написанном от третьего лица, где оборотень убивает своего доверчивого супруга. За мгновение до смерти муж успевает вспомнить странности в поведении обожаемой жены, которые он замечал, но не придавал значения, и тревожные детали, от которых отмахивался – а если бы отнесся всерьёз, то понял бы, что живет с демоном. Вывод из всего сказанного опять же в прологе: "К сожалению (или счастью), ни один человек не сможет до конца изучить другого, проживи они вместе хоть сто лет". Рассказ "Демонизация" "подарил" свой заголовок всей книге, потому что в нем наиболее отчетливо раскрыта идея.
На деле в каждой истории Ильиной мистический сюжет перекликается с конкретной проблемой, с которой может столкнуться любой человек. И эта проблема или порок легко прослеживаются в тексте, несмотря на то, что порой выражены экзотично. Два рассказа называются японскими словами. Далеко не все знают, что "Унгайкё" — в японском фольклоре ожившее зеркало (или другой старинный предмет), отражающее истинную сущность людей и вещей. Но рассказ о супермодели, "страдающей" неконтролируемым самолюбованием и не замечающей других людей вокруг себя, будет понятен каждому, как и то, за что покарал красотку Кэзуми скромный владелец антикварного магазина. "Канашибари" в японском языке означает сонный паралич, наступающий, когда фаза быстрого сна пересекается с бодрствующим сознанием. Тело человека словно парализовано, но глаза его открыты, и в такие минуты реальный мир и мир снов для него сливаются. Тем, у кого нет камня на душе, канашибари не страшен, но к человеку, совершившему непростительный грех, в этом состоянии приходят пугающие напоминания. Рассказ "Канашибари" закольцован с рассказом "Другая" – в той более ранней истории Тигуса Мицуко совершила предательство и постаралась о нем забыть, даже имя сменила, убедив себя, что не она поступила так подло.
Рассказы Ильиной богаты отсылками к японской мифологии и верованиям, что делает честь её кругозору. Материал уникален, знакомство с ним познавательно. При всем том смысл всех повествований универсален. Ильина пишет о драмах, что могут разыграться в любой стране: ксенофобии и травле человека человеком ("Другая"), предпочтения жизни в грёзах реальному и деятельному существованию ("Сладкие грёзы", "Сеть"), безобразной ревности ("Одержимость") и т.д. Японские демоны тут – художественные приемы, "обостряющие" происходящее в рассказах порой до полного трэша.
Тексты Ильиной перекликаются с некоторыми образчиками японской литературы. Эдогава Рампо, основатель японского детективного жанра, написал не только классические детективы, но и небольшие рассказы с мистическим подтекстом, объединенные в сборник "Вампир в такси". Через него, сознательно взявшего себе псевдоним в честь Эдгара Аллана По, истории из "Демонизации" восходят к мрачным сочинениям великого американского мистика. Он ведь тоже в каждую "страшилку" закладывал нравственный аспект… А из современных японских писателей нельзя не вспомнить Харуки Мураками. Его экзистенциализм, тоска городских будней, потерявшие себя персонажи, их навязчивые идеи и неожиданные встречи с ирреальным близки Ильиной. Она даже пишет так же неспешно и подробно, как Мураками: "Девушка вернулась в гостиную и поставила поднос с чашками, чаем и чайником на столик. Засыпав чай в чашку, она долила немного кипятка и принялась размешивать содержимое бамбуковой мешалкой. После появления пенки она добавила ещё воды и с лёгким поклоном протянула чашку Акихиро. Он принял её, также слегка поклонившись, восхищённый столь изящной чайной церемонией, сделал небольшой глоток и вернул чашку Дзёро". Столь "дотошное" изложение иногда оправдано, а иногда замедляет действие. А время от времени рассказы переполняются канцеляризмами: "Обладая замечательными способностями к изучению языков и прекрасно об этом зная, она захотела освоить один из сложнейших языков мира — японский. На её решение повлиял интерес к культуре и обычаям этой страны, которой она увлеклась благодаря фильмам и японской анимации".
В плане стилистики автору стоит добиваться большей динамичности текста. В том, что Ильина может говорить на другом, поэтичном языке, читателя убеждает подборка "Хоррорку", замыкающая книгу. Хоррорку (хоррор + хайку) — это гибрид "ужастика" и традиционного трехстишия японской поэзии. Я впервые о нем слышу, но Ильина называет такой эксперимент "давно уже устоявшимся поджанром хоррора". Приведу два стихотворения, которые кажутся мне наиболее удачными:
В туманном лесу
Горящего заживо
Не слышал никто.
И
Иду я в толпе
В глаза прохожих смотрю,
А в них — пустота.
Люди с пустыми глазами и пустыми сердцами "населяют" и прозу Ильиной. Для неё не только силы зла ведут борьбу с людьми, но и их собственная душевная скудость. Когда у человека в душе дыра размером с Бога, он заполняет ее чем может, говорил Жан-Поль Сартр. Пустота внутри – благоприятнейшее условие для демонизации.
