Для начала – несколько слов об авторе. Михаил Кербель родился в 1951 году в Сумской области на Украине. Окончил юридический вуз и по своей воле пришел в адвокатуру, где занимался уголовными делами. Затем он работал юристом в фирмах, жил в разных городах, а в середине "нулевых" переехал в Канаду. Михаил Кербель до сих пор является членом адвокатской палаты Московской области и иногда с удовольствием проводит дела. Работа адвокатом занимает главенствующее место в профессиональной биографии Кербеля не только хронологически, но и эмоционально.
В
интервью "Ревизору.ru" писатель признался:
"Во время работы адвокатом я писал судебные речи. Готовясь к каждому уголовному делу… я каждый раз ощущал себя так, как будто сейчас, вот в эту минуту, в моих руках – судьба человека. И только от моего внимания при изучении дела … и …от моего выступления в прениях будет зависеть, удастся ли мне доказать, что мой подзащитный невиновен или не так виновен, как преподносили следователи и прокурор, или не удастся". Адвокатские речи Кербеля были "эмоциональными полухудожественными произведениями". Внимание к человеческой судьбе осталось с Михаилом Кербелем на всю жизнь и способствовало тому, что он открыл в себе в зрелом возрасте писательскую жилку. Составление речей сослужило Михаилу благую службу и в порядке литературной практики. На них он напрактиковался выстраивать логику своего высказывания и даже вести интригу. А это – важнейшие составляющие интересного рассказа.
Трилогия "Срок для адвоката", рассказывает Кербель, родилась на свет благодаря затяжному локдауну в период коронавируса, который в Канаде соблюдался чрезвычайно строго. Люди фактически были приговорены находиться дома. Не привыкший сидеть без дела Михаил "взялся за перо, то есть засел за компьютер" и сначала написал мемуары. Первые их читатели отметили, что повествование о работе защитника в советское время увлекательно – не хватает только приключенческого сюжета, который бы превратил его в художественное произведение. То был толчок к созданию беллетристики "Срок для адвоката". Как сочетается в нем правда и вымысел? "Детство и юность героя, армия, институт, адвокатская практика — почти дословно перенесены из книги мемуаров. Остальное — творчество, но творчество, крепко стоящее на фундаменте профессионального опыта, рассказов коллег, а также многочисленных историй моих подзащитных", - не скрывает автор. Писатель убежден: в книгах с юридическим сюжетом фактографических ошибок быть не должно. Читатель-профессионал их сразу заметит; да и непрофессионала недостойно вводить в заблуждение…
Сочетание реальных фактов со всевозможными допущениями и дарование герою художественного произведения элементов авторской биографии и натуры, конечно, не изобретение Кербеля, а испытанный литературный прием. Особенно популярен он сейчас, во время "торжества" в российской актуальной прозе автофикшна – художественной автобиографии. В автофикшне многое зависит от того, сумеет ли автор подать известные ему события не как описание житейской рутины, но как художественное высказывание. Михаил Кербель с этой задачей справился.
Михаил Кербель. Трилогия "Срок для адвоката" начинается в 1970-х годах в Херсоне. На юге многонациональной Украины уже тогда происходили бурные межэтнические конфликты – но советская пресса о них не сообщала. Как и о фактах злоупотреблений представителей власти, в том числе силовых структур. Эпопея доведена до наших дней. В ее центре – фигура Марка Рубина, адвоката, несправедливо отправленного в тюрьму, "подставленного", хотя в те годы так и не говорили. Судимость непоправимо изменила биографию Рубина. Сюжетных линий в трех книгах романа много, но все они сводятся к одной коллизии: защитник оказывается в ситуации, когда ему самому требуется защита. Найдет ли он подмогу, опору, дружеское плечо, или останется наедине с бедами?.. Повествование дойдет до наших дней. Рубин, с которым читатель знакомится, когда ему было около тридцати, проживет долгую жизнь, невзирая на все испытания, что приготовит ему судьба. Но – обо всем по порядку.
Действие первой книги все сосредоточено в 1970-х, но с многочисленными ретроспективами в более ранние годы детства, отрочества и личностного становления Рубина. Тюремные эпизоды чередуются с воспоминаниями и размышлениями юриста; смена мизансцен не дает читателю заскучать. Повествование начинается с яркой и жуткой сцены:
"— Убива-ают! — отчаянный крик запыхавшегося цыганёнка пронзил знойную густую тишину старой цыганской мазанки, в которой Мария Михайчак только что прилегла вздремнуть после обеда.
— Скорее!.. Вашего Борю!.. У пивной бочки!.. На площади... — надрывался пацан.
Этим криком, будто ураганом, Марию вынесло из дома и понесло по улице".
Вместе со старой цыганкой на площадь прибежали ее дочери и увидели, как трое парней бьют их брата Борю. Мать бросилась расшвыривать нападавших, но один из них достал нож… Чтобы злодей не поразил мать в спину, шестнадцатилетняя Надья перехватила нож и сама ранила гопника. Он скончался на месте. Вскоре жители поселка положили "жертву нападения" в дощатый гроб и потекли к обкому партии с криками, что цыгане совсем распоясались, режут мирных людей; а потом начали цыганский погром. Чтобы утихомирить народ, власти арестовали Марию Михайчик – несмотря на то, что она была матерью-героиней, родившей 12 детей. Некоторые цыганские семьи бежали из города от самосуда соседей. Но дети Марии не успели скрыться: их тоже забрали в милицию. Оставшаяся одна на воле с детьми беременная дочь Люба обратилась к Рубину с мольбой о помощи:
"— Закрыли сестру Надью. Статья — убийство. Арестовали маму Марию. Статья — особо злостное хулиганство. И даже брата Борю посадили — злостное хулиганство. Нападавшая на него пьянь "сделана" потерпевшими... — со слезами на глазах закончила Люба". Она же поведала Марку о долгой истории противостояния обитателей цыганского поселка с маргиналами и бывшими "сидельцами": те и другие строили дома "самозахватом", но криминалитет травил цыган, а власти почему-то закрывали на это глаза.
Марк взялся за это дело – на горе себе. Но что же поделать, если он был честным, идеалистически настроенным мальчиком, писавшим даже школьные сочинения в стихах, и вырос благородным и слегка наивным человеком?.. Так же бескорыстен и всегда готов помочь людям был его отец. Тот всегда отдавал ближнему – и даже незнакомому – последнюю рубашку. Но Захар Натанович трудился простым сапожником. А его сын Марк стал профессиональным юристом и решил обратить свое знание законов на пользу людям. В книге описано несколько уголовных дел, которые Марк Рубин провел, отстояв их "фигурантов" от, казалось бы, предрешенного наказания и тюремного заключения. Первым было дело отца-одиночки Коваленко. Бывшая жена оговорила его как злостного неплательщика алиментов. Мужчине грозил год тюрьмы. Никто не удосужился проверить, что Коваленко не платил алименты, так как дети жили с ним, а их мать предавалась удовольствиям свободной жизни в другом городе. Рубин сумел это доказать и добиться решения суда в пользу подзащитного:
"Подсудимого Коваленко из-под стражи в зале суда освободить!
Победа! Ощущение — невероятное!
"Вот это да! Мне только двадцать пять, и я уже могу влиять на судьбы людей гораздо старше и опытней меня, вытаскивая их из тюрьмы?! …Тюрьмы, которая никого не исправляет, а лишь калечит и душу, и тело", — с восторгом думал он, выходя из здания суда вместе со своим подзащитным".
Вслед за первым успехом Рубин существенно уменьшил вину рыбаков, признанных браконьерами, снял обвинение в хищении выручки с продавщицы сельпо и спас парня от обвинения в предумышленном убийстве. Кербель "подарил" своему персонажу собственные уголовные дела. Однако от тюрьмы да от сумы нельзя зарекаться… Рубин попал в тюрьму, потому что поддался на уговоры цыганки Любы, которая очень хотела склонить суд на сторону своей матери Марии дачей крупной взятки. Марк долго отказывался, но в конце концов согласился передать следователю деньги… С этой суммой его и "повязали". На протяжении почти всего тюремного срока он был уверен, что его выдала та же Люба. Имя подлинного виновника стало для адвоката шокирующим откровением… Сыграло зловещую роль и то, что прокурор области затаил злобу на адвоката, срывавшего ему обвинительные заключения. После ареста он с глазу на глаз пообещал Рубину: "Сидеть тебе для начала, сколько суд даст, а потом... мы ещё что-нибудь придумаем!".
Автору Марк Рубин психологически близок, но литературный персонаж оказался бОльшим авантюристом – за что и поплатился. И все же Рубин очень симпатичен и дорог своему создателю. Общая для автора и героя чёрточка, страсть к рыбалке, вошла в роман.
"…Марк после обеда стал собираться на рыбалку. Оделся соответственно, приготовил снасти и наживку". Но тут ему позвонила рыдающая Люба и попросила срочно приехать. "Уже через минуту Марк как был в рыбацкой одежде, так и помчался в такси по направлению к посёлку, где у своих родственников жили цыгане". Именно тогда молодая цыганка, уверяя, что ее мать совсем плоха и не доживет до суда, всучила Рубину пять тысяч рублей взятки. С того и начались его злоключения… Сорвавшаяся рыбалка тут обретает символическое значение: рыболов сам был "пойман". Символов и метафор в "Сроке для адвоката" много. Как правило, они звучат трагически. Нельзя не заметить, что наибольшей жестокостью и нечестностью отличается, в глазах Рубина, государство со всеми своими "рычагами". Конечно, Рубин виноват – но сколько раз махина гособвинения "затягивала" подлинно невиновных!.. Моральным противовесом выведены, как ни странно, зэки. Многие из них рецидивисты, у них, казалось бы, нет ничего святого – но они живут по законам чести, как их понимают, и помогают Рубину. Только благодаря системе "понятий" и защите со стороны "смотрящих" адвокат несколько раз оставался жив в тюрьме. Так что роман заставляет задуматься и пересмотреть иные стереотипы.
"Срок для адвоката" написан без особых литературных изысков: слог книги легкий, динамичный, автор делает ставку не на изложение, а на содержание. Это оптимальная форма для авантюрно-криминального романа. Рубин выходит на свободу на самой последней странице первой книги. Она завершается так: "А впереди его ждала новая жизнь, и он понимал, что то, как она сложится, во многом зависит от него самого…". Вроде бы тривиально – но после этой фразы хочется читать дальше.
