Сцена из спектакля "Шёлк". Фото: пресс-служба фестиваля "Видеть музыку"
Ленинградский "Мюзик-холл" - театр с большой историей (основан в 1928-м, разогнан в 1937-м, вновь воссоздан в 1966-м), в советское время он был широко известен, не раз гастролировал в Москве. Сегодня в родном Петербурге он выступает в Оперном зале бывшего Народного дома Николая Второго – в том числе, наверное, и этим определяются академические (в том числе оперные) амбиции его музрука, знаменитого "итальянца в России" Фабио Мастранджело. В Москве новую работу театра (премьера прошла год назад) показали на сцене Детского музыкального театра имени Наталии Сац.
Новый опус по мотивам одноименного романа Алессандро Барикко сочинили композитор Иван Кушнир и либреттисты Лев Рахлин и Евгений Кубынин. Рахлин также выступил в качестве постановщика. И с этой задачей он справился гораздо лучше, чем с драматургией романа: пьеса получилась достаточно запутанной и невнятной, мотивация героев неочевидной, поступки туманными, ходы, как минимум, странными. Действие разворачивается попеременно то на юге Франции, то в далекой Японии, куда отправляется главный герой Эрве Жонкур с коммерческой миссией – привести здоровые личинки (ибо в Европе их поразила какая-то болезнь) тутового шелкопряда. Во Франции герой оставляет любящую жену, в Японии встречает экзотическую гейшу европейской наружности, с которой ему не удается даже толком пообщаться – разве что в своих мечтах и фантазиях: ее личность остается для него неразгаданной тайной. Весь мюзикл герой мечется между двумя странами и двумя женщинами, первая – вполне реальная, вторая, словно греза, да и похожи вообще-то они как сестры-близняшки: в итоге он теряет обеих – у мюзикла грустный конец.
Сцена из спектакля "Шёлк". Фото: пресс-служба фестиваля "Видеть музыку"Еще хуже обстоит дело с музыкой: она откровенно невыразительная, если не бесталанна. Формально в ней вроде бы все есть – и динамичные разнохарактерные танцевальные номера, и проникновенные на первый взгляд арии, и более-менее собранные ансамбли, но в сухом остатке – пустота. Простота музыкального мышления, доведенная до унылого примитивизма, очень быстро утомляет и начинает раздражать. Возможно, автор слишком буквально воспринял свою задачу – написать "шелковую" музыку – легкую, струящуюся, обволакивающую, релаксирующе-психоделическую, немножко космическую (учитывая элементы таинственности и мистицизма в либретто), но получилось откровенно неинтересно, невыразительно и в итоге просто скучно. Добавим к этому, что весь спектакль идет под минус: синтетически агрессивное микрофонное звучание – это еще один фактор, который не прибавляет энтузиазма в восприятии всего действа. Впору в антракте или по окончании всего спектакля прибегнуть к рекомендации, которая неоднократно рефреном несется со сцены (воинственно-задорный припев повторяют завсегдатаи кабачка Вердена): "Выпьем, братцы, выпьем!"
Но в отличие от других жанров музыкального театра мюзикл – это не только партитура и драматургия. Это – прежде всего шоу. И тут продукт получился почти безупречным. На пустой сцене много танцуют, активно движутся – акробатическая хореография Ирины Голубевой и Екатерины Михайловой убеждает, а артисты кордебалета "Мюхик-холла" находятся в отличной форме. Роль отсутствующей сценографии (Вячеслав Окунев) выполняет видеоконтент (видеорежиссер Виктория Злотникова), когда на огромном заднике-экране зритель видит то готические черепичные крыши провансальского городка, то абрисы пагод и устрашающие разлеты японской графики, и этого оказывается вполне достаточно: картинка впечатляет. Колоссальна роль световой партитуры (Ирина Вторникова): световые акценты нередко играют сценографическую функцию – пространство спектакля благодаря этому заживает совершенно невероятной, какой-то фантастической жизнью. Роскошные, яркие и одновременно эстетичные костюмы Софии Матвеевой несут огромную смысловую нагрузку – особенно, что касается японской части повествования.
Несмотря на скромные музыкальные успехи партитуры, артисты "Мюзик-холла" вкладывают в исполнение все свое мастерство, и своими голосами и артистичностью во многом вытягивают проигрышный музыкальный контент. Особенно хочется отметить вокально-сценическое мастерство Лины Новы (Мадам Верден), Олеси Матаковой (Элен), Дарьи Кожиной (Мадам Бланш), яркого тенора Сергея Коровина (Эвре) и др., чьи сильные голоса и убедительные интонации в немалой степени приносят петербургскому спектаклю успех.
