…История МАМТа начинается в 1918 году. Тогда возникли две студии — Оперная, под руководством Станиславского, и Музыкальная, которой руководил Немирович-Данченко. Через несколько лет они вселились в нынешнее здание театра на Большой Дмитровке, потом объединились (по принципу "избирательного сродства"), да еще приняли к себе балетную труппу под руководством Викторины Кригер. И началось. В дни юбилея вспоминают о том, что Музыкальный театр стал, в сущности, первым "режиссерским театром" в истории страны. Местом, где исполняли много современной музыки. И площадкой для формирования "певца-артиста"". МАМТ гордится, что "во все времена оставался более демократичным, чем бывшие императорские театры, и потому всегда пользовался любовью московской интеллигенции, студентов, настоящей театральной публики". И некоторые новые произведения композиторы Шостакович и Прокофьев приносили именно сюда.
Самое большое опасение, которое было у режиссера концерта (он же – главный режиссер театра) Александра Тителя – что юбилейный вечер превратится в нечто супер-солидное и важничающее, а значит, скучное. Наверняка этого же опасались и другие создатели гала – глава балета МАМТа Лоран Илер, главный дирижер Феликс Коробов и главный художник Владимир Арефьев. А также два других дирижера – Уильям Лейси и Александр Лазарев.
Но подобного не произошло. Да и не могло произойти, как минимум, по двум причинам. Во-первых, в программу мудро не заложили официальные поздравления, раздачи и прием благодарственных адресов в канцелярских папках, а также дарения казенных букетов после торжественных речей. И прочие натужные приметы юбилеев. Во-вторых, формат компактного концерта, включающий шутки как часть концепции, уже на уровне замысла тяготел к отсутствию занудства.
Очень трудно вместить столетнюю историю театра в час двадцать минут сценического представления. Тем не менее, на концерте нашлось место всему. Опере и балету. Воспоминаниям и сегодняшнему дню. Драме и комедии. Солистам и "массовке". Традиции и новаторству. Знаменитым творцам прошлых лет и сегодняшним талантам. Чтобы представить участников вечера, в прологе из оперы Прокофьева "Любовь к трем апельсинам" артистов оперы и балета вывезли на сцену в передвижных устройствах разного рода, от грузовика до мотоцикла, взятых из постановок театра. Идея перманентной стройки, заложенная режиссером в "Апельсины", тут прочитывалась метафорически: как постоянное созидание духа театра. Спев вместо традиционных слов либретто о юбилее (слова "сто лет" варьировались в многоголосной полифонии), ветераны оперной труппы, вместе с прочими артистами, символически разрезали ленточку и "вошли" в концерт. Предварительно обозвав (в титрах) "сладкой парочкой" Станиславского и Немировича-Данченко, возникших в старых фотографиях и черно-белой кинохронике. Отцы — основатели, Константин Сергеевич и Владимир Иванович, благостно (и не только благостно) взирали на потомков. То есть нельзя сказать, что классики российского театра присутствовали на юбилее незримо.
Фрагмент из балета "Тюль". Фото: Сергей Родионов
Потом перешли к танцам. Фрагмент балета "Тюль", иронический и восторженный одновременно, показал и парадный фасад, и трудовую изнанку танцевального закулисья. Перемещаясь из балета в оперу и обратно, концерт раскрыл возможности сегодняшней труппы театра, причем не только в афишных спектаклях, но и в отрывках из постановок прошлых лет, даже в "сторонних" сочинениях.
Квартет из первого действия "Дон-Жуана", ария из "Анны Болейн" Доницетти, чудесно исполненная Хиблой Герзмавой, недаром и требовательные итальянцы пару лет назад пригласили московскую примадонну спеть эту партию в Театре ла Скала, фрагмент из балета Дмитрия Брянцева "Девять танго и Бах", где солировала утонченная Оксана Кардаш. Жаль, что в рамках концерта нельзя было показать разнообразную сценографию спектаклей, но театр ловко вышел из положения, соорудив большие вращающиеся арки – то черные, то белые, в зависимости от нужного настроения. Хором стрельцов из "Хованщины", с эффектными вкраплениями красных кафтанов в гуще белых рубах, предводительствовал внушительный Дмитрий Ульянов (князь Хованский). Кусок балета "Одинокий Джордж" был призван показать, что труппа успешно справляется с современным танцем, а фрагмент "Сюиты в белом" — что артисты не чужды и неоклассике прошлого века. Советский период, представленный "Вариациями" Бурмейстера, напомнил, что создатель авторского "Лебединого озера" (визитная, как говорят карточка МАМТа) умел не только сказки по мотивам классики сочинять, но и делать почти "бессюжетные", мечтательные танцы. А когда тенор Нажмиддин Мавлянов вспрыгнул на верхи в хрестоматийной пуччиниевской арии Калафа из Турандот ("Nessun dorma") — на душе стало хорошо. Ведь верх тут берется на слове "Vincerò" (побеждать).
Хибла Герзмава. Фото: Сергей РодионовПри исполнении финала первого действия оперы "Эрнани", со шпагами, бархатными плащами, грозными репликами и дворянской спесью, снова возникли Станиславский и Немирович: они лично (то есть актеры с фотомасками) выносили вердиевскому персонажу стул. Ну, чтобы усилить актерскую сверхзадачу и полней раскрыть "предлагаемые обстоятельства".
Когда на сцену со своего озера выплыли балетные лебеди, их спугнул нарочито строгий голос по радио: "Кто выпустил лебедей? Сейчас не их номер". Лебеди уплыли обратно, за кулисы, шутливо напомнив публике, что разного рода накладки – часть повседневного театрального бытия. Подобный "казус" произошел и с группой выбежавших арлекинов, которым было объявлено "ваш номер будет завтра". Комики сперва растерялись, но потом обрадовались и принялись азартно делать селфи. Без Станиславского и Немировича, а жаль.
Финал концерта. Фото: Сергей РодионовПраздничный калейдоскоп, в котором смешались тюлевые "шопеновки" и розовый пиджак героя оперетты " Мистер Икс", живая собака и балетные пуанты, асфальтовый каток и портреты народных артистов, завершился общим вальсом участников на музыку Шостаковича. Тут публика встала и аплодировала стоя. Поздравляя с юбилеем.
