Фото: Московский детский театр марионеток
Фестивальная ярмарочная эстетика как нельзя лучше подходила к чеховскому рассказу "Хамелеон". Нарочито чинно и благородно прогуливалась по пыльным улицам и базарам уездного города шумная балаганная толпа с легко узнаваемыми типажами, ну прямо как на ярмарке: "Из всех закоулочков, щелочек и уголков веет меркантильным духом. Что ни шаг — то балаган. Два ряда балаганов тянутся по главной улице от начала до конца и загромождают собой всю площадь, в которую вливается главная улица. В церковной ограде продают бабы семена. Яблоку негде упасть. Обозов, лошадей, коров, телят, поросят ужас сколько!" Что это за город? Таганрог ли, Ростов ли – не столь и важно, атмосфера чинопочитания и заискивания витает в провинциальном городе по-особому, где даже к собаке особое отношение в зависимости от того, какому хозяину она принадлежит. Выпуклые характеры чеховских персонажей в театре марионеток смотрятся на диво прелестно и живо – спасибо всему постановочному коллективу и, конечно, актёрам (отмечу заранее, что после просмотра всего действа марионеточный театр стал для меня самым правдоподобным, приближенным к жизни).
Фото: Московский детский театр марионеток
Чеховская галерея персонажей продолжилась во второй части повествования – новелле "Хористка", будто бы накаляя пыл страстей и безысходности, начатый ещё в "Хамелеоне". Вздорная грубая барышня на повышенных тонах требует у хористки вернуть якобы подаренные любовнице мужа драгоценности. Деньги, ясно-понятно, необходимы – произошла растрата. И, конечно, во всё виновата проклятая любовница – ей дарил неверный муж кольца и браслеты:
"Отвратительная, продажная тварь! (У барыни губы покривились и поморщился нос от отвращения.) Я бессильна... слушайте вы, низкая женщина!.. я бессильна, вы сильнее меня, но есть кому вступиться за меня и моих детей! Бог всё видит! Он справедлив! Он взыщет с вас за каждую мою слезу, за все бессонные ночи! Будет время, вспомните вы меня!". Хористка Паша украшения отдаёт, не устояв перед напором взбалмошной барыни. Та же давит на жалость к детям, оскорбляя ни в чём не повинную девушку (украшения бедняжка таки отдала, притом те, которые ей дарил совсем не муж-ловелас). Хористки, провинциальные певички – по-разному к ним относились, но и среди них встречаются те, что благороднее многих "аристократок". Лишь только на первый взгляд вам покажется, что Чехов – писатель только и исключительно интеллигентный и тонкий. Желчи и зла в его произведениях предостаточно, как довольно в них огромного сострадания к человеку.
Фото: Московский детский театр марионеток
Кульминацией представленного стал третий, заключительный рассказ – "Спать хочется". Произведение, прямо скажем, гораздо жёстче и безысходнее, чем тот же "Ванька Жуков". Уже один выбор такого рассказа стоит отдельной благодарности. Варька – девочка лет восьми, отданная на работу в хозяйский дом, выбивается из сил. Будучи сама ребёнком, она неусыпно должна следить за хозяйским дитятей и делать по хозяйству всё, что прикажут. Огонь лампады, вечный сумрак, заботы делают её жизнь невыносимой. Варька бегает, мечется, моет полы, чистит селёдку, таскает воду и бросает поленья в огонь, слыша в который раз грозные приказания. Они идут из глубины комнат, от чёрных теней хозяев. Но не они важны, важна мятущаяся Варькина душа. Ей снятся цветущие деревья, птицы – рай. Недостижимый, далёкий и неосуществимый, какой бывает неосуществима мечта. А всё же так хочется вырваться из проклятого адова круга. Варькиноalterego, душа – вторая марионетка, точь-в-точь похожая на саму Варьку, воспаряет над бедняжкой, склоняя сделать последний, решительный удар – положить конец нескончаемым мукам. Интереснейший театральный ход, вдохновлённый самим Чеховым: "
Она оглядывается, ищет эту силу, чтобы избавиться от нее, но не находит. Наконец, измучившись, она напрягает все свои силы и зрение", завидя свою душу.
Фото: Московский детский театр марионеток
Борясь с собой, Варька и душит ненавистного ей ребёнка подушкой и засыпает: "…и через минуту спит уже крепко, как мертвая...". Страшно, ужасно? Да. Предугадать, что будет дальше, не составляет большого труда. Но театр призван далеко не только и не столько развлекать. Временами он может быть жёстким и жестоким, как бывают часто невыносимы наши жизни и судьбы. Ничего не меняется в этом мире, лишь только шипение старинных часовых механизмов переносит нас из одной эпохи в другую под скрип писательского острого пера.
