Французский драматург румынского происхождения Матей Вишнек пока еще мало известен российскому зрителю. Тексты его пьес отсутствуют в открытом доступе, а спектакли ставят считанные отечественные театры. Театр на Литейном — один из таких коллективов. В Санкт-Петербурге спектакль "Требуется старый клон" идет уже два года. Рязанским театралам выпал шанс познакомиться с творчеством этого незаурядного, но и непростого автора. Знакомство оказалось приятным, хотя пьеса явно не из тех, что позволяют "расслабиться" и "развеяться".
У Вишнека репутация "драматурга абсурда". Но развитие сценического действия в постановке Театра на Литейном с пьесой абсурда имеет единичные точки соприкосновения. Внешне сюжет выглядит вполне "бытовым". Три немолодых клоуна в своих прежних костюмах и с чемоданами, полными красочных аксессуаров ремесла, пришли в цирк по объявлению "Требуется старый клоун".
Фото: Рязанский театр драмы Первым занимает очередь добряк Никколо. Вторым появляется "демонический мужчина" – циничный и нагловатый Филиппо. А третьим приходит романтик Пеппино, который старше обоих своих товарищей и когда-то учил их клоунскому ремеслу. Все они некогда составляли трио клоунов и вместе выходили на арену. Потом жизнь развела их. Сейчас они бахвалятся друг перед другом выдуманными успехами, но понятно, что если бы все было хорошо, они не ринулись бы сломя голову на объявление, которое дал непонятно кто.
Фото: Рязанский театр драмыКаждый из клоунов втайне надеется, что выбор падет именно на него. Все первое действие они пикируются, пытаясь спровадить конкурентов подальше и остаться в одиночестве дожидаться своего жребия. Но творческие натуры не могут пребывать в долгом скучном ожидании – и вот уже артисты облачаются для выхода на манеж и начинают показывать сценки друг для друга, забыв об опаске, что коллеги могут украсть идею номеров. Напряженная атмосфера первого акта с его нервозностью, соперничеством и порой грубоватыми "подколами" от клоуна к клоуну незаметно, но бесповоротно переходит в радость чистого творчества ради самого творчества. Зрителям передается их детское счастье от удавшейся шутки и хорошей игры. Перед нами – одно из маленьких чудес, которые постоянно творит большое искусство.
Фото: Рязанский театр драмыМысль о том, что цирковое искусство может и должно быть высоким, проведена в спектакле явственно: достаточно сказать, что в постановке использована "музыка сфер" – звучание планет Солнечной Системы. Под эту музыку Никколо показывает пантомиму: Некто, словно домик из кубиков, собирает Вселенную из небесных тел.
Увлекшись репризами и мизансценами, клоуны все реже вспоминают загадочных работодателей, которые так и не приходят… И даже когда Пеппино хватается за сердце и просит таблетки из чемодана, партнеры по манежу сперва думают, что он показывает новую хохму и с воодушевлением забрасывают его мячиками и конфетти.
Фото: Рязанский театр драмыЧто-то доходит до них лишь со словами товарища, выкрикнутыми из последних сил: "Это нас Господь собрал!" Произнеся это откровение, Пеппино умирает, и друзья не могут его оживить. Более того – они и сами не способны справиться с сильным ветром, который утягивает их из света в темноту. В предпоследней сцене пьесы клоуны в своих ярких нарядах движутся Нигде, протягивая друг другу руки. В последней – софиты освещают пустую арену, где рассыпана мишура и волшебный чемодан Филиппо все ещё "выплевывает" воздушные шарики…
Фото: Рязанский театр драмыЭлементами абсурда кажутся необъясненные вещи – объявление, которое дал Никто, шаги этого же Никого за сценой (он не выходит на вид). Но они непонятны где-то до середины постановки. Дальше зритель уже догадывается о подоплеке странного "кастинга для старых клоунов". А потом догадку превращает в уверенность финальная реплика Пеппино. Поэтому к концу пьесы отчетливо понимаешь: абсурдного начала в ней нет и не было, было человеческое. Звучит мощная мелодраматическая нота.
Фото: Рязанский театр драмы— Да, это не пьеса абсурда, а пьеса парадокса, — согласен режиссер-постановщик спектакля Сергей Морозов. – Определенный жизненный парадокс здесь в том, что ведется рассказ о цирке как о судьбе. Цирк – судьба, призвание, предназначение. Мне хотелось, чтобы клоуны обрели свою настоящую судьбу, а она заключается в том, чтобы они встретились, нашли друг друга и вместе ушли. Может быть, в смерть, но скорее – к самим себе. Концовка задумана так, чтобы клоуны не исчезли бесследно, а растворились в сцене. Почему в финале арена есть, а их нет? Потому что они стали частью этой арены, в ней навсегда остались. Я верю в энергетическое насыщение пространства, верю, что сценическое пространство – оно живое, оно вбирает и аккумулирует все, как хорошее, так и плохое…
Сценическая версия Сергея Морозова намного более трогательна и человечна, нежели первоисточник Вишнека. И более зрелищна. В оригинале нет арены – вместо нее комната без окон и с единственной дверью, а клоуны так и не находят в себе сил переломить дух соперничества. Пеппино у Вишнека жестоко разыгрывает коллег, "умирает" у них на глазах, они не могут его привести в чувство, теряются. И вдруг "покойник" начинает насмехаться: что, мол, съели? Вот что такое – настоящее искусство! Куда вам до меня! Разозленные Никколо и Филиппо убивают его по-настоящему, а затем пытаются замести следы преступления. В уже сделанных другими театрами постановках "Старого клоуна" существует два варианта финала: с удавшимся и неудавшимся побегом. Театр на Литейном предложил третий, душещипательный. Акцент в нем сделан на самореализации личности: искусство – лучшая для него возможность, вместе творить лучше, чем поодиночке, "вражда" клоунов быстро уходит из фокуса:
– Может быть, они вообще одно целое? Три ипостаси одного человека? – предполагает Михаил Разумовский.
Фото: Рязанский театр драмы
Отчасти этот ход, возможно, вызван мотивом, по которым пьеса появилась в репертуаре театра. Сергей Морозов рассказал, что искал пьесу специально для заслуженного артиста России Александра Жданова, который готовился отметить 40 лет службы в этом коллективе. Худрук хотел "подарить" ему яркую, запоминающуюся роль, и видел её в амплуа "печального клоуна". Ксерокс сборника пьес, куда входила работа Вишнека, оказался счастливой находкой. Во время пробной читки, сказал режиссер, артисты сразу узнали "своих" персонажей. Не только по возрасту (старейший из трио, как и в спектакле, Сергей Иванович Заморев), но и по каким-то чертам характера. Пьеса состоялась. Характерно, что ее любят смотреть молодые люди. Михаил Разумовский сказал, что ее пересматривают по несколько раз студенты театральных вузов, с которыми он общается. А вот у людей более взрослых постановка вызывает смешанные чувства.
– Я думаю, что название "Требуется старый клоун" отчасти депрессивное, — рассуждает Александр Жданов. – По нему сразу чувствуется, что на сцене будет история не очень веселая. А люди не хотят этого. Так много бед и неприятностей в реальной жизни, что зрители не желают еще и в театре получать то же самое.
По словам Александра Михайловича, в театре был разговор о смене названия постановки. Но пока это весьма неопределенно, и пьеса идет под тем же названием, что дал автор 30 лет назад в социалистической Румынии. Из-за ее написания Вишнеку и пришлось покинуть родину.
Фото: Рязанский театр драмыК слову, Матей Вишнек вкладывал в свой текст жесткие социальные смыслы. Он говорил о человеке, которого растаптывает и выбрасывает вон бездушная система – государство, ломающее человеку личность. Отсюда дикие нравы героев пьесы, бессмысленность их ожидания места, признания, нужности, и ее варварский исход. К сожалению, отметил Сергей Морозов, в последнее время, в связи с пенсионной реформой, публика снова стала воспринимать драму клоунов как политическую сатиру. Но, как говорится, каждый читает свою Библию. Многовариантность толкований – признак состоявшегося художественного произведения.
К примеру, Сергей Заморев прочитывает эту грустную пьесу в сентиментально-ностальгическом ключе:
– Мы выросли в Ленинграде, а ленинградский цирк – это цирк Чинизелли, это особое пространство. Я хорошо помню, что в первые годы после войны цирк был оазисом радости и счастья. Разруха, голод, есть нечего, но спасал цирк! Я помню, как мама меня туда водила! Я видел и Олега Попова, и Никулина молодого, и Бориса Вяткина, и Карандаша. Они с нами выросли! Кто-то из коллег уже в детстве мечтал о театре, а я мечтал о цирке. И стал все-таки артистом театра просто потому, что эта специальность шире!..
У спектакля Театра на Литейном "Требуется старый клоун" впереди еще много показов в разных городах, много обсуждений и рецензий. Но я бы остановилась на добром и светлом прочтении Сергея Ивановича Заморева.
