София Константиновна Карпинская (в девичестве Соловьева), родилась в 1925 году, на момент объявления войны ей было 16 лет…
Они всей своей большой семьей – мама, папа и девять детей – жили в Москве, в Сокольниках, в деревянном бараке, в комнате, выделенной их отцу. Константин Александрович Соловьев был строитель. В те годы руководил строительством первой линии метро Сокольники – Парк Культуры. И старший брат пошел по его стопам и в то время уже работал рядом с отцом. Потом отца перевели строить госпиталь им. Бурденко для военных. Константин Александрович был отличным маляром, его высоко ценили за профессионализм.
Фото: София Карпинская в детстве с отцом и матерью
Мама Александра Ивановна. Как она справлялась одна с домашним хозяйством и девятью детьми? София была последним ребенком в семье, самой младшей. В ее детстве были уже взрослые братья и сестры, поэтому ведение домашнего быта всегда было строго распределено и по детям. И все друг друга учили чему-то нужному, шить, вязать или колоть дрова и совместно решали большие дела.
Всего бараков было три – для рабочих-строителей. С соседями жили мирно, особых разделений между ними всеми не существовало, как правило, отцы работали, матери сидели с детьми или тоже шли на работу, оставляя младших на попечение старших.
Федя. из архива Софии Карпинской
Мечты у подрастающих детей начала лета 1941 года были разные. В основном о поступлении в институт или трудоустройстве. Семьи жили скромно, а вокруг было столько культурных соблазнов – Большой театр, концерты… И София со своей подругой, "Нам с подругой, ее тетя Марина, которая пела в Большом театре, дала направление на Мосфильм. Там набирали разных людей, школьников тоже, участвовать в массовках. А что? Мы девочки симпатичные, деньги за работу заплатят, хорошо. Идея нам понравилась, мы приоделись и поехали. Платья шила моя сестра, очень у нее здорово получалось, красиво. Стояли в очереди, суровая женщина нас всех одергивала, чтобы не шумели и вдруг начинает работать радио – тарелки такие были большие – Внимание! Внимание! "Внимание, говорит Москва. Передаем важное правительственное сообщение. Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня в 4 часа утра без всякого объявления войны германские вооруженные силы атаковали границы Советского Союза. Началась Великая Отечественная война советского народа против немецко-фашистских захватчиков. Наше дело правое, враг будет разбит. Победа будет за нами!" и все застыли, никто ничего не понимает… Женщина гонит всех по домам. Нам с подругой сказали, что какое кино… В народе раздается: — Киев бомбили! – Какая война? Никто ничего не понимает. Мы не поверили поначалу. Дошли до метро, поехали домой. Приехали на Сокольники, всем рассказываем, никто ничего не знает – не было радио-тарелок там. Начали звонить старшему брату Вячеславу, был талантливый парень, учился в Бауманском институте. Собрали всех родных дома. Семейный совет – нужно что-то делать.
А в это время, видимо, уже до многих дошли новости, и через Сокольники стали бежать разные люди. Люди бежали с сумками, с чемоданами – на вокзал уезжать, кто-то домой к родным, кто-то, просто, куда глаза глядят… сами не знают, куда бегут – от войны…"
Эти первые недели были самыми страшными. Никто не мог себе представить, что именно происходит на границах СССР и отсутствие весточек из Белоруссии и Украины только добавляло волнений и паники. Постоянно звучали слова "эвакуация", "добровольцы", "ополчение"… Все были уверены, что враг захватит Москву одним из первых городов.
София Константиновна добавляет, что "Было принято решение немедленно эвакуировать папу, у него было слабое здоровье после недавнего сотрясения мозга, и ему нужен был покой. Был старый дом под Костромой – "туда поедем, — сказала мама, — больше нет места…" И папа с мамой уехали. Мальчики все ушли на фронт. Мы остались со старшей сестрой Марией, она работала в скупочном пункте, были тогда очень нужные для населения такие пункты – ненужные тебе и одежду, и обувь и мебель… не выбрасывали, а сдавали за небольшую денежку. Мария и меня позвала ей помогать тогда.
Потом пришло письмо от папы с мамой, что заезжали к тете, что потом добрались хорошо и устроились там, в доме.
А мы с Марией стали каждый день ездить на метро в центр на работу. Надо было работать, чтобы получать карточки продуктовые, они были служащие и иждивенческие – служащим норма выдачи хлеба и других продуктов была больше. Что-то росло на огородике. Холодильников не было. Продукты продавались еще в коммерческих магазинах, но стоили они точно не по нашей зарплате. Иногда приходилось даже менять одежду на овощи свежие. Есть то хотелось, и витамины были нужны.
Страшно было, конечно. Город в осаде. Каждый день бомбежки… у нас все время стояло ведро с водой, Мария залезала на крышу, сбрасывала в ведро, если еще горящие фугаски – я лестницу ей держала. Москва была затемнена, все окна заклеены, чтобы не дать врагу ориентиры, но это не спасало.
Иногда приходили письма от братьев. Двойняшки Федор и Анатолий. Федор выучился на летчика, их самолеты охраняли Москву. Анатолий – артиллерист, был ранен, долго восстанавливался по госпиталям. Александр, строитель, прошел пехотой всю войну, получил звание подполковника, после Победы его оставили в Берлине восстанавливать Трептов-парк, здание театра, Торгпредство СССР, работал там четыре года… Борис был в разведке, никогда не рассказывал, что там было, но видимо жутко, потому что именно там его научили пить водку "для храбрости". У нас в семье ведь никто никогда не выпивал и не курил. Воспитывали нас по правилам, в строгости".
И все равно город оставался городом. Люди привыкали к ритму ночных бомбежек, воздушных тревог днем – при громких завываниях сирен нужно было немедленно спускаться в ближайшую станцию метро. Через какое-то время это многим стало сложно, вставать и идти, а по домам и комнатам ходили мужчина и женщина в военной форме и строго так напоминали, следили, чтобы все уходили от опасных мест. "Помню, спим мы с сестрой, уставшие, а дверь так резко открывают – мы даже с кровати попадали. Хотели возмутиться, сказать, что надоело уже по метро прятаться… Нам так строго: — Тут у вас опасно! А все дома в то время стали опасными, бомба могла попасть в любой дом. Все свои документы и деньги и карточки носили с собой. Встали, оделись, волнуемся, но идем, тут грохот – и между нами пролетел осколок… остались живы, дошли до метро…"
Был еще один фронт – трудовой. В 1942 году многие, в том числе молодежь, их собирали и отправляли в колхозы, на поля. Кого-то отправляли с работы по графику. София Константиновна ездила под Можайск, как раз в те места, где потом шли ожесточенные бои… Собирали сено коровам, помогали собирать немудреный урожай…
И опять возвращались в Москву. По рассказам Софии Константиновны самая оживленная жизнь переместилась в метро. "На рельсы клали доски, получался такой деревянный настил, заводили патефон и устраивали танцы. Много пар так перезнакомились и уходили вместе. Еще в 1944 году открыли клуб Русакова в Сокольниках – война, войной, а люди живые, хочется жить, петь, слушать музыку – концерты там устраивали и выступления артистов. И только показалось, что жизнь налаживается… Старший брат Вячеслав был в эвакуации, его на фронт не отправляли, он нужен был со своими талантами здесь, умнейший был строитель-стратег. В это время и родители решили возвращаться. Старший брат из Куйбышева за ними приехал… Собрались, заехали по пути к тете Марии. Обнялись, она решила им карты раскинуть погадать что будет? И сама расстроилась, говорит "сыновья…". Вернулись они к нам в Москву, живем, а тут соседка видит папу и говорит ему "Беда какая, и у Вас беда — убили Феденьку…" У соседки всех четверых сыновей убило… Солдат и солдатка пришли, подтвердили, убили его, поедем на машине – завтра. Под Вязьмой был городок летчиков. Вот туда и поехали на грузовике. Едем, смотрю по сторонам, здания разрушенные, деревни дома много где горели… А приехали, все плачут, все Федю очень полюбили, он такой был, улыбался всегда, всем помогал… Утром раньше всех проснется, воды принесет. И в боях бесстрашный. Нас обнимают, как родных приняли, накормили, спать уложили. Сейчас там памятник стоит погибшим летчикам.
Папа после этого с сердцем слег в больницу, а лечили в войну болезни такие плохо… Не потому, что знаний не было, а потому что "всё для фронта". Лекарства на фронт. Врачей не хватало, многие ушли на передовую, и все больные в основном — это раненые".
В небольшой квартире Софии Константиновны всегда и сейчас над диваном фотографии всех ее родных. Кто-то навсегда остался молодым… Светлая память.
Уже после войны и окончания института, в 1949 году София вышла замуж за Георгия Георгиевича Карпинского. Он был старше ее, появилась в 1951 году дочь Елена.
Сама София Константиновна 45 лет проработала в Министерстве внешней торговли. Сейчас смеется на замечания правнука о компьютерах: — "Дорогой мой, это все твоя бабушка сделала, точнее компания "трех К", это мы добились разрешения привозить в СССР компьютеры. Можешь меня винить в этом!"
"Три К" — это Косыгин, Кисленко и Карпинская. В 70-х гг. вышло постановление правительства СССР за подписью А.Н.Косыгина, что министерства могут зарабатывать валюту, а на нее закупать персональные компьютеры западные. На то время у СССР была только вычислительная машина "Урал", которая занимала целую комнату.
Закупками занимался Кисленко, председатель внешнеторгового объединения "Электроноргтехника" (более известна, особенно в зарубежных странах как "ELORG"). Первые закупки были у фирмы “Bull”.
В/О "Электроноргтехника" ― советская государственная (1971―1991) компания, занимавшаяся импортом и экспортом товаров народного потребления, в том числе компьютерного оборудования и программного обеспечения в Советском Союзе, контролировалась Министерством внешней торговли СССР. Электроноргтехника занималась экспортом советских калькуляторов, экспортировала компьютеры "Агат" и импортировала в Советский Союз компьютеры IBM, начиная с модели IBM System / 360 Model 50.
