Георгий Георгиевич, вы как-то сказали, что театр – это запланированные убытки. Нынешняя ситуация в этом смысле вполне терминальная. Но я практически не сомневаюсь, что у вас, как у интенданта театра, есть план А, план Б и так далее. Как вы видите перспективы в организационном, финансовом плане?
Эпидемия показала, что российский репертуарный театр - система в каком-то смысле более устойчивая, чем какие-либо другие. Может быть, мы не так богаты, как европейские оперные дома, но у нас есть стабильность. Мы опираемся на собственную труппу, не так зависим от гастролеров. И, конечно, надо выразить благодарность властям, потому что они не бросили театры во время карантина. Понятно, что мы все потеряли доходную часть и понесли даже не плановые, но уже и внеплановые убытки. Но театры как системные структуры не рухнули, не исчезли. Мы не оказались в ситуации, что должны всех уволить и закрыть здание на ключ. Мы смогли переждать бурю и теперь, надеюсь, будем потихоньку возвращаться к нормальной жизни.
Как вы планируете прокат спектаклей в существующей эпидемиологической ситуации? Вот, например, премьера прошлого сезона, "Жестокие дети" Филипа Гласса, как будто специально сделана под эпидемию, там сценография уже выстроена таким образом, что действующие лица находятся на значительном расстоянии друг от друга, то есть там все хорошо с точки зрения социальной дистанции. Но это получилось случайно. А следующие спектакли вы будете ставить, исходя из новых реалий?
Честно говоря, я нахожусь в противоречии с модными нынче высказываниями. Мне не кажется, что трагическая формула "мир никогда не будет прежним" так уж соответствует действительности и хоть как-то подтверждена человеческим опытом. Человечество переживало самые разные беды, эпидемии, войны, массовые переселения… Но, тем не менее, театр как возник две с половиной тысячи лет назад, так и продолжает существовать. Никто не скажет, что за две с половиной тысячи лет не было ничего подобного нынешней эпидемии, таких наглецов просто не найдется. Поэтому я думаю, что и в этот раз мы как-то справимся. Что шок от первой встречи с вирусом пройдет, социальный, психологический шок в первую очередь. Мы поймем, как с этим вирусом сосуществовать, как его лечить. Нам всем просто надо набраться терпения, и художникам, и зрителям, и какое-то время подождать. Но предполагать, что теперь никогда артисты не прикоснутся друг к другу на сцене, а музыканты не сядут рядом в оркестре, – это слишком апокалиптическая картина мира. Она хороша для политиков, но для художников - чересчур претенциозна.
То есть опыт театра "Глобус", который при Шекспире во время чумы закрывался очень надолго, вас не убеждает в апокалиптических проблемах для театра…
А во время испанки массовые мероприятия прекращались чуть ли не на год. Но вот она прошла в 1918-19 году, и уже в 1921-22-м мало кто об этом помнил, а в Москве открылся первый в мире детский театр…
Есть ли в этой ситуации шанс, что новые ощущения реальности выльются в соответствующие формы режиссуры?
На этот вопрос можно ответить серьёзно, а можно отшутиться… Если отшучиваться, то я предвижу огромное количество средненьких спектаклей, где люди будут шляться по сцене в медицинских масках и все время дезинфицировать руки. Но это не будет актом высокого искусства, это будет банальная попытка быть злободневным. Думаю, какая-то часть художников будет пытаться осознать то, что смерть опять стала частью нашей жизни. Потому что очень многие десятилетия мы жили так, будто смерти нет. Были времена повального оптимизма, бесконечного роста, глобальности… Всё это тему смерти старательно обходило. И вдруг смерть восстановила себя в правах. И если сейчас уже говорить серьёзно, я думаю, что, скорее всего, именно об этом идёт речь. Что же касается того, что артисты на сцене будут находиться в разных углах… Я без всякой эпидемии, еще лет 20-25 назад делал несколько спектаклей, где намеренно лишал актеров возможности физического контакта, обостряя этим эмоциональную составляющую. Поэтому я не думаю, что это будет доминирующей эстетикой театра – люди, не прикасающиеся друг к другу. Возможно, в качестве какой-то нишевой истории это останется... Что же касается нынешнего безумного увлечения информационными технологиями и интернетом – я тоже достаточно сдержанно к этому отношусь. Потому что это никакая не замена живому театру. Это просто некая форма современного медиа-искусства, которая дает любопытные примеры. Вот, например, мои выпускники, молодые ребята, сделали несколько небольших очень любопытных интернет-оперных работ. Но это не замена живому театру. Это просто еще один вид искусства.
А новые технологии, которые сейчас вынужденно появились, они какой-то опыт оставят? Вот вы сейчас преподавали на дистанционке, это в практике останется?
В качестве семинарской работы – может быть, но в качестве базы, уверен, что нет. Потому что весь опыт, который мы пережили (я и как родитель, и как педагог прошел через все это сейчас) – весь этот опыт доказывает, что без живого преподавания, без живого контакта педагога и учеников образование превращается в фикцию, в формальность. Не говоря уже о том, что организационно это мало реально. Ведь все эти радостные крики, что теперь школа будет в интернете… то есть у всех дома будет школа, да? Тогда у меня вопрос, а родители как будут работать, если им надо сидеть с ребенком дома? Он же не идет ни в какую школу, по задумке этих радостных людей. Поэтому, думаю, что как некая нишевая история это останется, что в искусстве, что в педагогике… Но это ниша, а не генеральное решение. Мы же прекрасно понимаем, что невозможно научить музыканта, певца, режиссёра по интернету. Это практическая профессия, которая передаётся только "из рук в руки".
Тем не менее, какие-то наработки, как, например, сделанная в вашем театре караоке-песня мазуриков, фрагмент мюзикла Александра Чайковского "Жизнь и необыкновенные приключения Оливера Твиста" – это и технология дистанционного общения, и очень изящная реклама спектакля…
Да, мы открыли некие новые способы коммуникации с публикой, и они останутся в нашем арсенале, но мы ни в коем случае не будем переходить целиком "в цифру". Конечно, сейчас, после пандемии, если мне надо будет срочно прочесть лекцию для другого города, я не буду садиться в самолет, а проведу её в Zoom. Но это будет разовая история, параллельная базовой, живой, реальной.
То есть вы предполагаете, что в обозримом будущем всё-таки удастся вернуться к привычным, человеческим реалиям театра? Я это спрашиваю и в связи с фестивалем "Видеть музыку", запланированным на осень. Что будет с ним?
Мы начали планировать наш пятый, юбилейный, фестиваль еще до начала всей этой эпидемиологической истории, и уже в середине февраля у нас была большая, представительная, интересная афиша. Сейчас мы понимаем, что ряд регионов и театров уже столкнулись и еще столкнутся с большими финансовыми проблемами. Потому что даже если осенью театры начнут функционировать в нормальном режиме, то финансовый вопрос встанет еще острее… Он всегда был достаточно острый, ведь не все театры встречали положительный отклик у своих местных властей, когда обращались за поддержкой поездки на фестиваль. В этом же году ситуация будет намного более сложной. Тем не менее, мы буквально вчера общались с моими коллегами — директорами и худруками российских театров, входящих в Ассоциацию Музыкальных театров, и все они в один голос сказали, что хотят, чтобы фестиваль осенью прошел, потому что считают это нашим общим делом. Мы же все в своё время приложили огромные усилия, чтобы фестиваль возник и окреп. И сейчас для всех наш осенний фестиваль – это знак, что мы живы, работаем, не сдались, не спрятались в норки, не капитулировали! Психологически это очень важная история, которую, надеюсь, нам удастся реализовать. Тем более, что одной из важнейших функций искусства во все времена была помощь человеку в переживании своих травм. А сейчас все очень напуганы — наши зрители, прежде всего, те, кто придет в зрительный зал. И в этом смысле нам, театрам, не в раковину надо прятаться, а думать о том, как мы будем помогать людям выходить из психологической травмы, нанесенной карантином. Всем же надо возвращаться к очень простым вещам: что такое выйти из дома, поехать на транспорте, одеться соответственно тому, куда ты идёшь. Ведь за три месяца мы совершенно забыли про всю социальную жизнь! И возвращение к социальным ритуалам, осознание того, что произошло с нами, – это, наверное, и будет одной из главных задач для театра на ближайшее время.
