А пока камера, раскрывающая красоту окружающей природы, медленно заплывает в особняк и мягко скользит по лестнице, неторопливо заглядывая в каждый уголок дома, полного книг и разных старинных и красивых вещей, прежде чем останавливается на фигуре человека, в нерешительности стоящего напротив пишущей машинки, что ждет его на столе.
Кадр из фильма "Прекрасные дни в Аранхуэсе" Именно его — ведь перед нами писатель, перед ним — чистый лист бумаги, и ничего более. Но это лишь видимость — окна открыты настежь, автор смотрит вдаль, а там, в саду, спиной к нему сидят мужчина и женщина — вот здесь и начинается история...
Кадр из фильма "Прекрасные дни в Аранхуэсе" Писатель в исполнении Йенца Харцера внимательно наблюдает за собеседниками (и не менее внимательно — за собственными мыслями) из распахнутого окна большого дома, и время от времени произносит вслух ремарки к происходящему — тому, что должно быть тотчас не просто записано, но выбито чернилами на листе бумаги.
Своих героев автор поместил вне времени и какого-бы то ни было “исторического контекста”. Но не пространства — действие происходит в окрестностях прекрасного города, застроенного, однако, небоскребами (их можно разглядеть в бинокль), зато там, где сейчас наши персонажи — царит совершенная идиллия на фоне буйства красок природы, словно перенесенная на много лет назад.
Кадр из фильма "Прекрасные дни в Аранхуэсе" Обволакивающая тишина, нарушаемая лишь щебетанием птиц и шелестом ветра, чье теплое дуновение ощущается в каждом кадре, создает неповторимую атмосферу безвременья, в которую погружается не только писатель, но и сам зритель. Так рождается вдохновение — и мы становимся тому свидетелями. И неважно, что камера как будто ненароком запечатлела планшет, лежащий на столе, и выдала тем самым время — которое на миг стало вновь настоящим, — ведь пишущая машинка — традиционный инструмент, который служит художнику слова.
Кадр из фильма "Прекрасные дни в Аранхуэсе" Итак, мужчина и женщина, сидя за столом — что важно! — “на приличном расстоянии друг от друга” — неспешно беседуют, вспоминая летние дни из их юности. Он расспрашивает её о первой близости с мужчиной, а Она переводит разговор на птиц, показавшихся в кроне деревьев. Он повторяет вопрос, а Она лукаво улыбается…
Слова подбираются медленно — не столько из-за невозможности описания произошедшего, но оттого что сам писатель, в муках творчества вкладывая слова в ее уста, думает за нее, слушает мысли в женской голове — как если бы он мог их с легкостью прочесть.
Кадр из фильма "Прекрасные дни в Аранхуэсе" Она в исполнении Софи Семен — зрелая женщина с остатками былой красоты, и Она прекрасна — даже когда вспоминает время, когда уже “перестала верить в любовь”, и когда размышляет о возмездии мужчинам.
Он — в исполнении Реда Кадеба — загадочен, и на зеркальные откровенные вопросы отвечает очень уклончиво.
Кадр из фильма "Прекрасные дни в Аранхуэсе" Пишущий порой, конечно, увлекается, и реплики героев иногда становятся почти даже приторными — достойными бульварных женских романов, в классическом значении этого слова. И тогда автор одумывается, останавливает ход мысли — вот Она не может облечь воспоминания в слова — тогда автор передает реплику мужчине, а он обращает внимание на некие, казалось бы, посторонние детали — вроде узора листьев шелковицы или вкуса смородины… Наконец, вспоминает о дне, когда он посетил королевскую резиденцию в Аранхуэсе.
Кадр из фильма "Прекрасные дни в Аранхуэсе" Кстати, этот же нехитрый прием перевод темы в иную плоскость использует и Она, и тогда становится важным именно антураж — и метафоры невероятной красоты и выдержанного стиля описывают как самые прелестные, так и неприглядные явления природы вроде птичьего помета на дороге, которые, однако, становятся не просто неотъемлемой её частью — но ладом в гармонии.
Кадр из фильма "Прекрасные дни в Аранхуэсе" Все течет, и платье незаметно становится синим, и летний день такой же прекрасный, хотя уже другой, зато разговор — тот же, и автор — всё так же тихо сидит в доме за пишущей машинкой и так же стремится уловить, услышать мысли собственных персонажей, не зная сейчас сам, что захотят они сказать теперь, в эту самую минуту, и нужно ли будет их поправить.
Кадр из фильма "Прекрасные дни в Аранхуэсе" “Так ты мечтаешь или рассказываешь?”, — спрашивает Он какой-то момент. На самом же деле ни то, ни другое — ведь за них ответы придумывает автор.
Пожалуй, главная интрига — кто эти люди, и кем они являются друг для друга, слегка приоткрывается уже в самом конце, когда небо заволакивает тучами, а писатель уходит за пределы огромного дома — в самую гущу леса, а сочиненные им образы растворяются в закатной тьме.
