Евгений Винокуров: поэт любовного фронта

Командир артиллерийского взвода Евгений Винокуров был призван на Великую Отечественную войну в неполных 18 лет, воевал на 4-м Украинском фронте, в Карпатах, войну закончил в Силезии и был демобилизован по болезни. Винокуров – достойный представитель поколения поэтов-фронтовиков, оставивший о войне стихотворения, которые советское литературоведение обоснованно сравнивало с наследием Федора Тютчева и Евгения Боратынского. Евгений Винокуров продолжал традиции их философской лирики: первоначалом его поэтики служил личный опыт и личные переживания, а мерилом ее ценности – эмоциональная искренность. Его тексты отличаются от стихов многих современников, так сказать, "однополчан", тем, что страшный опыт войны передается в стихах без ложной героики. Эти стихи чаще всего оформлены как воспоминания солдата и касаются моментов душещипательных, а не патетических.

 

 

Евгений Винокуров довольно быстро после возвращения с фронта стал признанным поэтом. Уже в 1948 году его первые стихи вышли в журнале "Смена" с предисловием Ильи Эренбурга. В 1951 году Евгений Михайлович окончил Литературный институт имени Горького, выпустил первый сборник "Стихи о долге" и вскоре вступил в партию, которая как раз тогда сменила название с ВКП(б) на КПСС. Через пять лет последовало издание сборника Винокурова "Синева", одобренного самим Пастернаком. Послевоенное стихотворение "Серёжка с Малой Бронной" в 1958 году положил на музыку Андрей Эшпай, оно стало культовой песней.

Евгений Винокуров на фронте. Фото: fb.ru.

Положение Евгения Винокурова в советской литературной структуре казалось привилегированным. Он вместе со Степаном Щипачёвым возглавлял поэтический отдел журнала "Октябрь", а в 1970-1980-х был заведующим отделом поэзии журнала "Новый мир" и вел собственный семинар в Литинституте. Известная антология "Русская поэзия XIX века" 1974 года вышла в составлении и редакции не кого-нибудь – Винокурова. При этом на литературных постах Евгений Михайлович вел себя… нестандартно. Он не боялся публиковать ни дерзких начинающих "шестидесятников" (Ахмадулину и иже с ней), ни вернувшихся из лагерей Николая Заболоцкого и Ярослава Смелякова. Евгений Михайлович редактировал первый поэтический сборник Наума Коржавина "Годы". Наум Коржавин, языкатый "антисоветчик", от которого доброго слова немногие удостаивались, в мемуарах так охарактеризовал Винокурова: "…он не был ни трусом, ни конформистом. Он не совершил ни одного дурного поступка. За ним нет ни одного предательства. Он просто избегал всякого рода демонстраций". Для Коржавина это – величайшая похвала, а для той литературной эпохи подобное поведение – большая редкость. Кстати, тот же Коржавин метко оценил: "…его несоответствие строю было гораздо глубже, чем моё … он был, скорее, эстетом и мыслителем, но его эстетизм и мысль никак не монтировались с существующим строем".

Евгений Винокуров, человек и поэт с незапятнанной репутацией, умер 23 января 1993 года, похоронен на Новодевичьем кладбище. Все то, что сказано о его порядочности и гражданственности без пафоса, совершенно заслуженно. Но давайте вспомним о другом – о любовной лирике Винокурова. Не побоюсь этого слова, но он был, пожалуй, в числе первых советских эротических поэтов.

Фото Е. Сафроновой. 

В 1984 году в издательстве "Молодая гвардия" вышел небольшой сборник в мягкой обложке – книга стихов Евгения Винокурова о любви с простым названием "Она". В отрочестве, когда читающие души тянутся к любовным историям, эта книга была у меня практически настольной. Большинство впечатлительных девиц предпочитают Эдуарда Асадова. При всем уважении к Эдуарду Аркадьевичу, это небо и земля. Асадов прекрасен своими наставлениями юношеству и раскладыванием сложных вещей на простые полочки. Винокуров же никого ничему не учил. В любовных стихах он был так же искренен, как и в военных. Две эти темы часто у него пересекались – как и в жизни.

 

 

Возможно, Евгений Винокуров первым сказал о фронтовой любви так, как она того заслуживала, пройдя по тончайшей грани между "естественным и безобразным". В откровенности этого стихотворения нет ни грана сальности.  Вместе с тем оно было фактически прорывным.

Советская любовная лирика строилась по принципу: "Секса у нас нет, у нас есть любовь!". Как мы помним, так запальчиво заявила одна участница телевизионного моста между СССР И США в конце 1980-х своим американским собеседникам, когда речь зашла об этом. Высказывание – точнее, его первая часть – стало мемом. Вторую со временем и вовсе позабыли. Женщина была совершенно права: она действительно жила в мире, где секса не было даже в жизни, тем более  - в искусстве. Любовь в стихах сводилась к другому постулату, сформулированному Степаном Щипачевым, соведущим с Винокуровым отдел поэзии в "Октябре".

 

 

При всей своей справедливости стихотворение забавное – нравоучительностью, назидательностью, а особенно оборотом про "вздохи на скамейке", который как только ни пародировали… Может быть, Степан Щипачев имел в виду, что семейная жизнь – это не только цветочки, но и большая ответственность. А может быть, смотрел шире. В социалистической литературе, драматургии и кино любовь прежде всего должна была быть к партии, потом – к Родине, потом к своему делу, потом еще к десятку приоритетов – и лишь в последнюю очередь к представителю другого пола. Влюбленные обязаны были вместе строить коммунизм. Это обычно символизировалось через строительство электростанции. Или завода. Или корабля (кочетовские "Журбины"). На худой конец, колхозной школы. Уборочная страда тоже годилась. А вот совместно строить семейный быт – это мещанство, достойное всяческого порицания. Но Евгений Винокуров не побоялся обвинений в мещанстве, когда написал стихотворения "Купание детей"

 

 

или безымянный "гимн" самому что ни на есть бытовому процессу:

 

 
Фото Е. Сафроновой. 

Столько поэзии увидеть в ручной стирке и передать в стихах – для этого надо обладать недюжинным даром и очень высоким уровнем того, что сегодня называется нравственной эмпатией, а при жизни Винокурова не называлось никак, ибо психологии тогда, как и секса, не существовало. Недаром литературоведы отмечают, что в стихах Винокурова присутствует не повествование, а суть неприметных или банальных на первый взгляд вещей и событий. При этом поэт ничего не заявлял: он намечал контуры, набрасывал рисунок и придавал ему достоверности несколькими точными штрихами – в стихах о стирке это упавшая на лоб прядь, которую женщина отводит локтем. Приземленные житейские вещи, "замыленные" слова – и контекст, который у Винокурова становится необычным. Казалось бы, что такого в обычной стирке, чтобы ее воспевать?.. Но Винокуров поэтизировал ее онегинским ямбом с точнейшими рифмами, среди которых фигурирует простонародное словечко "замарать" в соседстве с высокопарным "простирала".

Кстати, не так давно представительницы феминистического движения в сети завели дискуссию именно об этом стихотворении. Винокурову… сильно досталось за то, что он наблюдает за тяжелой физической работой возлюбленной и пишет стихи, в то время, как она корячится с мокрыми простынями. По-моему, этот факт лучше всего говорит о том, что поэзия Винокурова всегда будет актуальна. Отметим: дамы-феминистки даже не усомнились в том, что описанная ситуация и вправду имела место. А что, если то была поэтическая фантазия?..

В том же сборнике "Она" много стихов, написанных от лица одинокого мужчины. Это явно автобиографическая линия: Евгений Винокуров был женат на Татьяне Марковне Беленькой, дочери известного психиатра, и супруга ушла от него в 1978 году (к писателю Анатолю Рыбакову). Дочь Винокуровых Ирина сейчас живет в США, работает литературоведом. В иных стихах поэт прямо обращается к некоей "Тане" – следовательно, близко отождествляет себя с лирическим героем. Через призму "фемоптики", наверное, выглядит так, что женщина ушла от человека, который не помогал ей в ручной стирке, но в жизни, конечно же, все было сложнее…

Лирический герой близок поэту Винокурову и во многих других стихотворениях:

 

 

Говоря о наготе, Винокуров в то же время был практически целомудрен, давая телу определение святости. Воспевая телесную красоту женщины, он тоже не боялся возможных обвинений, непониманий, "санкций" за обожествление человеческого тела (обожествление чего или кого бы то ни было, кроме вождей, вообще не приветствовалось). И, тем не менее, Евгений Винокуров себе его позволял. И потому его с полным правом можно назвать советским эротическим поэтом, хотя ничего "опасного" в его строках нет.

Не потеряло для нынешних читателей и то, что Евгений Винокуров, проникая в глубину человеческого бытия или чувства, всегда выбирал для фона город. Он крайне редко обращался к пейзажу, к природе. Его поэзия очень урбанистическая. И его образы технической цивилизации и города где-то говорят о прогрессе, комфорте человеческой жизни (которая, впрочем, всегда некомфортна, если в ней нет спутницы, возлюбленной), а где-то – и об угрозе техногенного существования.

Пабло Пикассо. Плачущая женщина. Фото: Picasso. babartoo.blogspot.com

 

 

Стихотворец апеллировал к картине Пикассо "Плачущая женщина", но получилось у него целое предостережение человечеству. Вдумаемся – разве не это мы сейчас наблюдаем?..

Говорят, поэзия Винокурова рождалась под порывом вдохновения, которому он доверял и практически не исправлял однажды написанное. Редкий талант и редкое чувство слова.