Непредсказуемый момент в непредсказуемом развитии
Твоя выставка называется “Женщина как момент”. Почему именно женщина? Как ты пришел к идее рассмотреть именно женское - во времени?
Женщины меня завораживают тем, что они — основа жизни, и при этом они неожиданно “текучий” материал. Как и само время. Феномен каждого момента в отдельности — это, прежде всего, наше ощущение. В каждой точке времени заложено бесконечное множество вариантов развития события. Женщина как момент — это непредсказуемое явление в непредсказуемом развитии.
Что-то вроде погружения в сплошной инь...
Если пытаться философствовать, то – да. Рассматривание женского — это для меня погружение в непознаваемое. Я хотел показать это непознаваемое, пойманное в конкретном моменте.
Судя по твоим работам, для тебя важно рассматривать не просто женское, но именно женщину как мать. Среди твоих работ есть несколько мадонн...
Мадонна с младенцем — это самый большой “момент”. В какой бы традиции ты ни жил, к какой бы конфессии ни относился, женщина с ребенком — это божественный “момент”. Это начальная точка, которая связывает человека и мироздание. И, кроме того, для меня это метафора начала творчества. А я в каком-то смысле сейчас и пребываю в начале творчества.
Фото: Рустем ШариповНикогда не поздно стать собой
Ты всю жизнь рисуешь. Но именно художником ощутил себя недавно. С чем это связано?
Это такой тонкий психологический момент. Я освободился от наносного, от навязанных социумом программ. Я “всем все сделал”, я выполнил свою программу как профессиональный рекламист, я вырастил детей... И вдруг оказалось, что это еще не конец. Хотя я рисовал всегда, всю сознательную жизнь. Но это было либо для работы, либо чтобы “выпустить пар”. И, наконец, наступил такой период, когда я никому ничего не должен доказывать.
… И хотя для тебя наступил новый период, ты все же показываешь на выставке свои ранние работы, из 1990-х.
Потому что эти работы связаны для меня с важными мгновениями моей жизни, в том числе, как художника. Отчасти это похоже на крупные деления на циферблате часов. Я не о периодичности, конечно же, а о значимости. Вдруг ты понимаешь, находясь в определенном моменте, на определенном делении, что съезжаешь по смыслу уже в другое поколение. Например, такое со мной было, когда я в 43 года стал дедом.
И ты почувствовал, как стал на поколение старше?
Наверное, нет. Скорее, понял, чем почувствовал.
Как и то, что стал художником?
Да.
И когда это случилось?
Кажется, в прошлом году. Сложное для меня время. Я как будто стеснялся и постоянно вел сам с собой диалог на тему, кто я, какой я. Придумывал какие-то длинные фразы, которые довольно плохо меня описывали. И вдруг, в один день убрал эти колесики и подпорки из слов, как самолет убирает шасси. И легко влетел в новую жизнь, уже без всего этого тормозного хлама.
Фото: Рустем Шарипов
Профессиональный рекламист должен быть циником
На открытии твоей выставки выступал знаменитый медийный маркетолог Николас Коро. Он говорил о том, что рекламу принято отделять и даже противопоставлять искусству. Рекламист, занимающийся искусством, - это оксюморон. Ты с этим согласен?
Конечно, это просто фигура речи. Имелось в виду, что профессиональный рекламист должен быть циником. А тут, становясь художником, раскрываешься, показываешь свою уязвимость.
Я тебя давно знаю, поэтому могу с уверенностью сказать: даже в рекламе ты не был циником.
Ну, считается, что рекламист каждый день из-под палки выдает шедевры. А искусство — это чистое, бесполезное и интимное. Хотя, пожалуй, ты права. Я не циник. Поэтому в какой-то момент я смог стать художником.
А ты собираешься переосмысливать свой рекламный опыт, но уже в качестве художника?
Как тебе сказать... Я точно не хотел бы делать арт-объекты из своих старых работ и идей. Хотя, конечно, реклама долгое время была моей жизнью. И потому в искусстве я часто мыслю как рекламист. Например, называя свои картины, я действую, как копирайтер.
Кстати. На открытии выставки ты сказал, что в тебе умер копирайтер.
Это была шутка. В этом смысле, во мне и художник умер. И архитектор.
Когда мы познакомились (почти тридцать лет назад), ты увлекался архитектурой и постоянно “медитировал” в своем блокноте на архитектурные темы...
Когда-нибудь я еще вернусь к архитектуре. Я чувствую, что могу реализоваться в разных творческих сферах. Стать художником для меня теперь отдаленно похоже на запоздалое оформление отношений. Знаешь, такое бывает. Люди живут вместе двадцать лет, и вдруг решают пожениться. Это, конечно, больше прокламация, нежели реальное изменение статуса.
Фото: Рустем ШариповИскусство не может быть профессией
Тут ты немножко себе противоречишь. Говоришь, что примерял на себя, что такое “быть художником”, а теперь оказывается, что это будто бы ничего для тебя не изменило, и что ты всегда был художником.
Пожалуй, противоречу. Но все это — правда. И правда в том, что, будучи уже дедушкой, я все еще перерабатываю свой детский опыт.
Какой, например?
Видишь ли, роль родителей в нашей жизни гораздо важнее, чем нам кажется. Как правило, именно они запускают нашу общественную программу, в рамках которой каждый из нас кому-то что-то должен. Мне вот в детстве частенько повторяли, что искусство не может быть профессией. И я значительную часть своей жизни испуганно смотрел на “ту самую дорогу”, где я мог бы быть художником. И в конце концов, я встал на этот путь.
Забавно, что тебе так говорили. Ведь у тебя очень творческая семья. Дедушка — знаменитый композитор Лев Шварц, бабушка — великий художник-мультипликатор Александра Снежко-Блоцкая...
Это очень сложная тема. Дедушка умер задолго до моего рождения. Бабушку свою я почти не застал в “активной фазе”. Она, будучи художником, как раз почти что полностью затратилась на общественную программу и на моей памяти много болела. Сделала много для всех советских детей (Снежко-Блоцкая создала такие шедевры отечественной мультипликации, как “Конек-Горбунок”, “Баранкин, будь человеком”, “Рикки-Тикки-Тави”, “Аргонавты”, и другие. - С.Б.), но при этом, по маминым рассказам, ее никогда не было дома. Наверное, отчасти поэтому ее дочь, моя мама, боялась, что я, внук художника, стану художником. И “уйду” в искусство.
Кстати, одним из своих учителей ты называешь Лану Азарх, другого великого художника-мультипликатора...
Она была коллегой моей бабушки. Когда бабушки не стало, Лана Александровна взяла меня под крыло. Она была “всеобщей бабушкой”, все советские дети были ее “детьми и внуками”, как они были “внуками” “дедушки” Ленина. Однако у нее была особая тактическая функция — она учила окружавший ее молодняк рисовать. А заодно была для нас, детей, ее окружавших, старшим другом. Ты же понимаешь, что учитель — это не тот, кто стоит у доски с указкой и что-то вещает об устройстве мира. Учитель - тот, кто тебя развивает. Опять же, подобное обучение может происходить не регулярно. Учитель находится рядом с тобой какое-то время, ты с ним обмениваешься энергией и информацией. И то, что он рядом, вызывает в тебе желание двигаться вперед. Главные учителя не дают тебе конкретные знания. Они обозначают ориентиры и учат решать неожиданные и универсальные задачи.
Вернемся к тому, что “искусство не может быть профессией”. Ну, а удовольствием оно может быть? Почему ты не пошел в художественную школу?
Даже не помню. Кажется, я не подавал никаких надежд.
Но в конце концов, искусство стало для тебя удовольствием?
Оно всегда было для меня удовольствием. Оно — постоянный процесс.
Фото: Рустем Шарипов Счастье – это процесс
Продолжу тему удовольствия. В современном искусстве удовольствие от произведения понимается почти что целиком как удовольствие для разума. Пища для ума. Концепции кормят наш разум, наше эго (мол, мы понимаем, что хотел сказать художник, а значит, мы молодцы). Чего ты ожидаешь от своего искусства в этом контексте? Если не воспринимать его как просто самовыражение, но как послание?
Сразу оговорюсь: современное искусство — это, прежде всего, маркетинг. А я не занимаюсь маркетингом. Ну, а что касается посланий, то, по-моему, я молод еще для посланий. Мне еще только 46! (Смеется). И я еще начинающий художник.
И все-таки, зритель для тебя существует? Ты же творишь не только для самого себя?
Конечно, зритель для меня существует. Но, скорее, не в виде отзывов или мнений. Я почти что все время нахожусь в зале, где проходит выставка. Мне интересно видеть, как люди открываются и светятся мне в ответ. Я предполагаю, что зритель не видел того, что видел я. И я хочу показать ему это. Поиграть с ним в механизм, продемонстрировать, как все в этом мире разбирается и собирается. Это похоже на сюжет, на путешествие.
И какого фидбека ты ждешь от зрителя?
Отвечу торговым сообщением: “В этом каждый найдет для себя что-то по вкусу”.
И все же, на открытие твоей выставки пришла, в основном, богема. Согласен?
Я в этом не уверен. Я вижу совершенно разных людей. Хотя пока что я не в “Манеже” с большой ретроспективой. Я у друзей. С компактной теплой историей, которая тоже часть меня. И все же, я разный. И в других местах буду показывать другое.
Сейчас роль творческого человека становится несколько иной, нежели, скажем, еще какие-то 10 лет назад. Ты можешь "подружиться" с любым автором в соцсетях, общаться с ним напрямую, задавать ему вопросы. Современный мир не считается с тем, что часто творческие люди интроверты. Если ты хочешь быть нарасхват, готовься сам нарушать собственное privacy. Ты готов к этому?
Да. Мне повезло. Я экстраверт. Счастливый экстраверт.
О, кстати. Есть ли у тебя какие-то “правила счастья”?
Сейчас попробую сформулировать. Во-первых, не врать, особенно себе. Во-вторых, быть благодарным за то, что у тебя есть и с тобой происходит. В-третьих, быть чутким к мирозданию, оно плохого не посоветует. И, в-четвертых, никому ничего не доказывать. Счастье — это процесс. Как и творчество. Ты же знаешь.
