Александр Тарасов: "Пушкин наше, но не всё".

Я думаю, что он намного ближе к зрителям, чем даже был раньше. Если говорить о сказках — это всё истории про любовь, про то, чего сейчас вообще в мире не хватает. Сегодня многие люди больше занимаются карьерой, какими-то другими вещами и забывают про самое главное.

 

 

Когда художественный совет театра был создан, начался большой процесс: как дальше действовать, какой выбрать курс, какой репертуар создавать. Было очевидно, что мы будем и сохранять наследие Романа Григорьевича, и двигаться дальше. Мы поняли, что в театре не хватает детского репертуара — в отпуск уходили с заданием придумать проекты для детей. Звучало много названий, авторов, и японская драматургия, и немецкие сказки, но единодушно — Пушкин. Потому что это классика, на которую стоит опираться и с помощью которой можно задать немного новый тон в театре. Теперь у нас в репертуаре есть русская классика для юных зрителей. Работу над сказками начали сразу три режиссера, изначально предполагалось, что это будет лаборатория, некий художественный поиск. Проговорили с режиссерами, что сам Пушкин станет связующим звеном трех наших спектаклей: есть автор, которому либо снится происходящее на сцене, либо он это сочиняет. 

 

Нет, мы только проговорили эту связь через Пушкина, а дальше у всех была своя идея.

 

Обязательно! Чем больше ты смотришь, тем больше развиваешься сам как личность. Потому что видишь и что-то хорошее, и ошибки, и новые ходы.

 

Возникший после Пушкина Островский — это тоже новая история для театра. И формат этот для нас был точно новый, потому что в театральном сериале "Пушкин" хоть и была связь, но всё же каждый ставил самостоятельный спектакль. С Островским было немного сложнее — каждый существовал в рамках своего фрагмента, при этом, не нарушая концепцию целого спектакля. Пушкин, как эксперимент, был легче и мы на нём пощупали почву — как развивать формат, как работать друг с другом в этих условиях игры.

 

Положительная, очень положительная! Это человек, который писал с тонким юмором и, если этот юмор понимать, вытаскивать его наружу, то самим становится очень интересно работать. Все репетиции проходили с юмором. Не было тяжелой работы, все были в поиске, постоянно приносили свои идеи, отталкивались от материала. Это пушкинское баловство и хулиганство очень близко нам по духу.

 

Мне кажется, нет. То, что русская классика в этом году на слуху и это связано с юбилеем, наоборот, подчёркивает любовь к русской литературе, и в том числе драматургии. Был период, когда все больше опирались на зарубежные произведения, забывая русскую классику. Сейчас из-за этого ажиотажа связь со своей историей, культурой становится крепче и положительно влияет на все. Не думаю, что Пушкин может "замыливаться".

 

В школе да.

 

И сейчас тоже да.

 

Могу сказать, почему режиссеры не любят Пушкина. Потому что Пушкин сам режиссер, у него написано так, что всё уже выстроено. Его тексты — это пособие, по которому режиссер вынужден делать спектакль. Можно сравнить с оперой, в которой прописана каждая нота, и понятно, что происходит. Так же у Пушкина выстроено все внутреннее действие. Это человек, который был режиссером в своем времени: он не просто писал, он проводил внутренние линии, которые хорошо видно, и с которыми сложно спорить.

 

Иногда и спорю.

 

У него очень крепкая драматургия. Я бы даже сказал, что у него драматургия, опередившая его время.

 

Конечно. Для нас, например, было интересно сделать именно фантазию, а не просто линейно сыграть "Сказку о царе Салтане". Важно было показать, как сказка приходит к автору и ко всем нам. У нас есть автор на сцене — вот он работал-работал, много бумаг вокруг раскидал, но ничего не мог написать. И когда он заходит в этот творческий тупик, сказка сама к нему приходит и оживает перед глазами. Так автор сам становится участником — он не вынесен за скобки спектакля как человек от театра, он сам невольно попадает в мир спектакля и комментирует происходящее, играя уже внутри того, что он сам придумал. И это сразу дает свободу: тогда и дирижабли полетели, и путешествие возникло, и можно дальше хулиганить.

Сцена из спектакля "Сказка о царе Салтане".
 

Мы все-таки делаем сказку для детей, и продолжительность обусловлена концентрацией внимания. Какой-то другой спектакль по Пушкину, возможно, был бы длиннее, и мы бы не сокращали то, чего самим не хотелось. Сказка о царе Салтане на слуху, сюжет понятен даже детям. И потому бесконечные повторы, которые есть в тексте, мы по-хулигански смело убирали, чтобы удержать внимание. Когда читаешь, от них не устаешь, но в зале — совсем иначе. Самая большая проблема. Раньше было другое время, более тягучее. Сейчас, когда у всех клиповое мышление и выстраивается другой темпоритм, уже нельзя себе позволить сохранить текст в том виде, в котором он был написан.

 

Артистов я всегда очень люблю, потому что это сложная профессия — тебе нужно не только выучить текст и сделать мизансцену, всё это надо ещё оправдать, понять. Я всегда иду психологическим ходом, чтобы внутри образа вся линия была разобрана максимально плотно, чтобы выходя на сцену и говоря текст, артист четко понимал, что он в этот момент делает, что происходит с его персонажем, что происходит вокруг в атмосфере, с реквизитом, с чем угодно. Максимально глубокое внутреннее понимание. И я к этому подхожу очень скрупулезно. Могу сделать мало "застольных" периодов при подготовке спектакля, но на сцене мы можем долго репетировать какую-то сцену, пока конкретно не разберём, что происходит. На один вопрос, связанный с персонажем и с задачей, может уйти целая репетиция. И даже зная ответ, я все равно оставляю возможность артисту самому это осмыслить, чтобы именно у него в голове возник ответ. Подталкиваю его вопросами, веду, но он должен сам осознать. Задача не должна выполняться без внутреннего понимания. И когда у актеров внутри рождается задача, которую ты придумал, но они ее внутри переработали и осознали, тогда появляется свобода и глубина, можно искать вторые, третьи, четвертые планы.

 

Да, это очень хорошо работает на перспективу, потому что когда сам проанализировал, прожил и понял задачу — это остается в тебе и живет внутри. И даже накануне перед спектаклем, когда просто вспоминаешь текст и мизансцены, параллельно вспоминаешь задачу, которая формируется внутри тебя. Из-за этого получается дополнительный поиск. Актер приходит на сцену и не просто повторяет из раза в раз спектакль, а может еще и импровизировать. И даже в "Сказке о царе Салтане" у нас почти каждый спектакль появляется что-то новое, продолжается внутренний поиск, актеры развивают дальше свои роли. Нет такого, что мы выпустили спектакль и забыли. Важно искать, сопереживать, сочувствовать своему персонажу, спектаклю.

 

Да, это вообще прием психологического русского театра, где все должно быть оправдано, каждое слово.

 

Стараюсь бывать на всех. Я ведь тоже не останавливаюсь в поисках. Мне очень интересно смотреть на свою работу, как она развивается. Появляется возможность подсказать что-то новое, найти новую краску, которая будет актуальна сегодня. Это важно.

 

Очень сильно связан. Он настолько актуальный, что очень сложно сделать его тексты неактуальным. Как Шекспир. Каждая его тема попадает в сегодняшний день на 100 процентов.

Сцена из спектакля "Сказка о царе Салтане". 
 

Есть еще важная тема, которая у него прослеживается в разных произведениях, в том числе в сказках: добро побеждает зло. Если ты за что-то в жизни борешься, постоянно сталкиваешься с трудностями, но продолжаешь верить в свое будущее, жизнь, судьбу, любовь и не сдаешься, ты всегда обретаешь счастье, добро. И он очень четко проводит эту линию, все время делает вокруг этого сильные конфликты и развивает тему. Вот это, на мой взгляд, самое интересное и главное в драматургии его произведений. Не только любовь, а то, что ты сражаешься ради своего счастья и ради этого ты способен свернуть горы.

 

Можно. Но Пушкин сам тоже сражался за свое творчество, за себя. Поэтому, я думаю, это его тема, которая легла в произведения.

 

Самое главное, что дает Роман Григорьевич — глубину внутренних взаимоотношений. Многие могут по-разному рассматривать его спектакли, где-то это эпатажно, где-то это интересные пластические и голосовые решения — это все форма. Но то, как он выстраивал внутреннюю линию артиста, про что тот должен играть — фантастически интересно. Он всегда говорил так, что артист четко понимал, какая у него судьба.

 

Мне кажется, я еще к этому не готов.

 

Нет, конечно. Мне кажется, в искусстве вообще нельзя ничего отрицать, все надо проверять и делать.

 

С этого можно было начать! Еще в школе, когда мы проходили творчество Пушкина, говорили, в каком возрасте он написал первое стихотворение. Я поспорил с приятелем, потом с мамой и сказал — да я тоже сейчас напишу! И написал. И мне понравилось. Близким тоже. После этого я стал писать стихотворения, и был такой период в детстве лет 5-6 — мне очень понравилась поэзия, и очень вдохновлял именно Пушкин. Но потом это ушло на второй план. Сейчас я тоже могу написать песню, или стихотворение, но театр сейчас важнее.

 

Я писал несколько песен, и это приходит само, как возникает образ к спектаклю. Просто ставлю себе задачу, что мне нужно что-то сделать, и эта задача висит в подсознании — я ее отпускаю. Дальше начинаю заниматься просто творчеством — смотрю кино, слушаю музыку, читаю. И время само находит возможность что-то дать и подсказать. Могу идти по улице и услышать внутри мелодию, и сразу услышать на неё текст — записываю и дальше с этим работаю. Так же со спектаклем – раз, вспышка, и все сошлось. Возникает образ, и вокруг него сразу начинает выстраиваться все, что было в голове до этого проанализировано, продумано.

 

Я вообще не сторонник того, чтобы начинать в последний момент. Люблю, когда все вовремя, и я понимаю — если что-то не придумается, то я это точно могу сделать другими средствами. К счастью, такого еще никогда не было.

 

Так складывается судьба. Потому что интересно всё попробовать. Если у тебя горит душа к материалу, неважно, какая форма у него будет — опера, балет, драматический спектакль, мюзикл и т.д. Когда материал заражает внутри, ты им загораешься и понимаешь, что можешь его сделать так, как видишь.

 

Опыт, полученный в работе на концертах, — это фантастический организационный опыт, в театре такого нет. Театр более конструктивный, здесь все завязаны на идее. А там ты сталкиваешься с огромным количеством проблем и учишься их быстро решать.

 

Это не мое.

 

Это не совсем организатор, это больше идеологическая история, которая объединяет.

 

Пьеса о любви, написанная в военные годы. У Арбузова в пьесе проходит 13 лет до той встречи, когда герои разрешают свой конфликт. Для сегодняшнего зрителя 13 лет — слишком маленький срок. Если в послевоенные годы это был большой период жизни, жизнь была другая, и люди умирали быстрее, тем более после таких сложных времен: цена тринадцати была ощутима. Сегодня нас, как зрителей, острее и глубже заденет период жизни в 30 лет. И мне стало интересно вокруг этой темы крутить материал. Интересно сделать Лику, у которой в голове навсегда остается первая встреча с Маратом и первая любовь. И вся её жизнь проходит в воспоминаниях о том, что было когда-то давно, где она совершила какую-то ошибку, из-за которой жизнь не сложилась, хотя рядом есть человек, который ее сильно любит. Она этого не замечает, потому что живет воспоминанием и несет его через всю жизнь — разрушая свою жизнь, жизнь Леонидика и жизнь Марата. И вся пьеса сразу поворачивается немного под другим углом. Лика застряла в прошлом и пытается найти там ответ, а ответ на глазах — перед ней взрослый Леонидик, который ее сильно любит и который уже готов к тому, чтобы разрешить ситуацию и оставить эту историю.

Сцена из спектакля "Мой бедный Марат".
 

Вопрос, который мы задавали себе тоже — что бы было, если бы она осталась с Маратом. Да то же самое. Люди изначально стали друг для друга семьей, три человека, которые потеряли всё, соединились в очень тяжелое время. И уход каждого — это потеря и боль. И в этом проблема треугольника. Перед нами люди, которые борются ради своей любви, но боятся потерять семью. Поэтому вся история выстраивается на полутонах: ведь каждым словом можно человека обидеть или сделать то, что оставит героя одиноким на всю жизнь. Все время внутренняя оценка на каждое слово, на партнера, на его реакцию, на все события — и все становится хрупким. Хрупкость эта проходит с ними до самого конца, даже спустя 30 лет они такие же тонкие внутри и хрупкие друг к другу, потому что боятся друг друга потерять.

 

Это более личное и глубокое. Вообще это семейная тема. Многие зрители дали обратную связь: задают себе вопрос, а любят ли они? И мы себе задавали такой вопрос на репетициях. Люблю ли я по-настоящему человека, который рядом, или я себя обманываю. И ответы были странные.

 

Зато ты будешь искренним с собой, сможешь себе ответить на поставленный вопрос. Это очень важно. Быть перед собой честным — самое важное, что есть в жизни. И герои несут страх внутри себя 30 лет, чтобы наконец-то ответить на эти вопросы. И если смотреть глобально — многие сейчас живут прошлым, начиная с ковида, когда жизнь была абсолютно другая, все время есть какие-то отсылки — у кого-то хорошие, у кого-то плохие. Но вот это ощущение, что прошлого уже не поменять и что-то стало другое, и мы стали другие — это есть. Жизнь изменилась резко. Кого-то тронет тема любви, а кого-то тема изменений, которые невозможно вернуть.

Я бы не стал так говорить, тогда мы обижаем других авторов. Он наше, но не всё. Он наша культура, история, но есть же еще Островский, Гоголь, Горький — потрясающая литература. Пушкин — новатор.

 

Того времени и до сих пор. Потому что то, что он внес в литературу, внес в искусство — это уникально.