Муза ясности. Спектакль "Приношение Гиппиус".

Когда речь заходит о Зинаиде Гиппиус, то все обычно — первым делом — вспоминают не её стихи, а фотографию, где она, ещё молодая, как будто шагает тебе навстречу: гранд-дама русского символизма в белом струящемся платье, какой она, верно, часто и представала перед гостями литературно-философского салона. Именно эту фотографию могли увидеть зрители театра им. Евг. Вахтангова, пришедшие на творческий вечер. В вихре вальса (к слову, в начале спектакля прозвучала известная сюита Арама Хачатуряна к вахтанговскому спектаклю "Маскарад") пронеслись эпизоды из жизни поэтессы, чередуясь с её стихами, в которых очень чутко переданы умонастроения, сомнения и переживания эпохи.

 

 

На авансцене находились два манекена: Он и Она с чемоданом у ног — большим и тяжёлым, в который предстояло вместить много боли и непредвиденных потерь. Как рассказывала Юлия Рутберг, Гиппиус с детства была приучена жить "на чемоданах". Она — в белом, как на фотографии, своего рода свет эпохи. Он — в чёрном, как тень, и в образе Него — череда мужчин, с которыми Гиппиус сводила судьба. В салонных разговорах о поэзии она открыла Петербургу младосимволистов: Блока, Белого, — но в газетах и журналах, служа критическому перу, всегда пряталась за мужским образом, даже выдумав себе соответствующий псевдоним — Антон Крайний.

 

Может быть, именно эта литературная мужественность (ведь и стихи она писала от мужского лица) помогли ей пережить все удары судьбы: Октябрьскую революцию; нищету и одиночество эмиграции; смерть любимого мужа Дмитрия Мережковского, с которым они прожили вместе, не расставаясь, пятьдесят два года; Вторую мировую войну. А умерла она от последствий банальной электрической завивки, через несколько дней после посещения парикмахера, в сентябре тысяча девятьсот сорок пятого года, когда весь мир праздновал освобождение от фашизма.

 

 

"Как он".
Георгию Адамовичу