Сцены из оперы "Любовь к трем апельсинам". Фото предоставлены автором
Спектакль с берегов Волги должен был быть показан в столице еще в 2020-м, однако сложности тогдашней ситуации не позволили этого сделать – большую оперную форму заменили на малую. В итоге Самарская Опера привозила на фестиваль камерную двойчатку – "Медведя" Сергея Кортеса и "Как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем" Геннадия Банщикова. И вот спустя год постановка знаменитой оперы Сергея Прокофьева прибыла в столицу, чтобы украсить программу всероссийского фестиваля.
Для показа была предоставлена сцена Театра Советской армии – акустически не самая простая площадка, хотя по своим масштабам словно созданная для оперного формата: удивительно, что на этих просторах столько лет господствует драма, а не музыкальный театр (хотя мюзиклы в репертуаре Театра армии есть). Эстетически же революционная опера советского классика – эксцентричная, до известной степени абсурдистская, во многом "антиоперная" по своему музыкальному языку – идеально вписалась в антураж величественного сталинского ампира, создавая, с одной стороны, контраст к классическим формам зала, с другой – как бы напоминая о своеобразии революционных исканий в искусстве, которые были присущи советскому периоду в целом, несмотря на то, что сам этот период был весьма неоднороден и противоречив в направленности исканий.
Несмотря на то, что писал Прокофьев "Апельсины" в Америке, а мировая их премьера прошла в 1921 году в Чикаго, замысел появился еще в предреволюционные годы в России под влиянием и при некотором участии активного провозвестника нового искусства
Всеволода Мейерхольда. Слом традиционных оперных форм и противоречие классическим устоям музыкального театра чувствуются в этом опусе вовсю. Но сделаны эти "кровопускания" талантливо – юмор, издевка, местами откровенный стёб, пародия и эксцентрика, сбрасывание с котурн оперного величия поданы легко и самое главное – максимально, можно даже сказать гипертрофированно театрально. "Апельсины" – это, в первую очередь, не опера, а хороший театр, пользующийся некоторыми элементами оперности, и воспринимать их нужно обязательно в этом ключе, чтобы получить максимум удовольствия от этих завихрений и рамплиссажей (кстати, прокофьевское словечко, выражающее его самооценку собственного раннего творчества).
Именно по этой причине поставить "Апельсины" плохо – скучно, неинтересно, – надо еще умудриться. На моей памяти таких постановок не было – а опера эта в последние десятилетия ставилась в театрах России (в одной только Москве – в четырех вариантах) много, доводилось видеть и зарубежные постановки. Это воистину благодатный материал для театральных режиссеров, в том числе и для неоперных, где стихия театра максимизирована – тотальное доминирование буффонады, настоящее царство комедии дель арте, пропущенной через терпкое мироощущение человека слома эпох (Первая мировая, революции и прочие знаковые события, означавшие крушения старого мира). Никакая шутка здесь не будет лишней, никакой кульбит или гэг не смотрятся нелепо или чрезмерно: если авторам спектакля удается избежать глупости и пошлости – а самарцам это удалось – то все остальное работает на максимально выгодную презентацию оперы-пародии.
Самая сильная сторона самарской постановки – визуальная. Сценограф Елена Соловьёва, художник по костюмам Наталья Земалиндинова, световик Евгений Ганзбург и художник по компьютерной графике Владимир Поротькин поработали на славу, взяв за основу художественный язык столетней давности – кубизм, футуризм и супрематизм вместе и вразнобой обживают сцену, создавая непередаваемую атмосферу торжества "прикольности". Кажется, что в зрительный зал буквально веет духом динамичной эпохи – сценографический посыл поддержан активной режиссурой Натальи Дыченко, которая вплела в действо и экзерсисы физкультурников и пловцов (именно их пирамидами Труффальдино развлекает ноющего Принца, хореограф-постановщик Павел Самохвалов), и узнаваемые образы, ставшие уже достоянием масскульта: Фата Моргана имеет очевидные аллюзии на протазановскую Аэлиту, а Принц и вовсе выглядит как Казимир Малевич со знаменитого автопортрета в красном берете.
О Малевиче по ходу действия помнишь постоянно: гигантский квадрат почти все время присутствует на сцене, хотя обыгран он, на наш взгляд, не на все сто: жаль, что его не задействовали в сценах появления принцесс из апельсинов – она решена проще и прозаичнее, хотя также через живописные метафоры. Превращение Нинетты в крысу и обратно также сделано без особой фантазии. Наиболее интересными получились сцены странствования Принца и Труффальдино по пустыне, включая встречу с великолепной Кухарочкой: насыщенные оранжевые "реки", разлитые авторами спектакля по сцене, словно магнитом притягивали внимание публики к происходящему по ту сторону оркестровой ямы.
Режиссерско-сценографические достоинства самарской продукции неоспоримы – это живой, легкий, веселый спектакль, который цепко удерживает твое внимание все два с половиной часа. Музыкально он не так безупречен. Более всего разочаровал хор (хормейстер Максим Пожидаев) – малочисленный и звучащий жидко, отдельными вылезающими голосами. Конечно, "Апельсины" - это не "Борис Годунов", тут нет таких масштабных задач у "коллективного певчего", тем не менее, экспозиционная перепалка лириков, трагиков и прочих прозвучала не слишком убедительно. Оркестр показался лучше (дирижер – Евгений Хохлов), однако если с изяществом и выразительностью у него было в целом не плохо, то вот насыщенности звучания, красоты звука, энергетики местами несколько недоставало.
Солисты же порадовали буквально все – самарской Опере удалось выставить очень крепкий интересный состав. Несмотря на своеобразие вокала в этой опере, можно все же было расслышать, что голосами труппа не обделена. Без преувеличения, выдающимся Королем Треф предстал Андрей Антонов – с голосом ярким, весомым, превосходной дикцией и выразительной интонацией. Сочное контральто Натальи Фризе было невероятно уместно в обрисовки образа коварной Клариче. Харизматично прозвучала сопрано Татьяна Ларина – Фата Моргана. Феерию комедийности утвердил выразительными пением и игрой бас Ренат Латыпов (Кухарочка). Превосходно спели свои небольшие, но красивые партии все три принцессы – Анастасия Лапа (Нинетта), Анастасия Вечёркина (Линетта) и Елена Марченко (Николетта). Тенора Максим Дорофеев и Анатолий Невдах составили забавную пару Принц – Труффальдино: схожестью голосов и сценических образов.
