Чаще всего арт-группу #белкавкедах ожидаемо спрашивают по поводу названия. Ответ представляет собой концепцию "срединного пути поэта" как способа организации текстов, который ориентирован на человека культурного, творческого, любопытного, но не очень глубоко погружённого в контекст современной литературы. Анна Маркина и ее товарищи видят свое место между выступлением для филолога, всё на свете перечитавшим, и вовсе неподготовленным зрителем, держащим под подушкой томик Асадова.
Но почему все-таки #белкавкедах? А чтобы все спрашивали!..
НГ
Запотевшие стекла. Промотанный день. Время талое.
И словам, и делам, и всему – оглушительный снег.
Будто в гости зашли и тебя на земле не застали,
Будто елка не высохнет, будет гореть в полусне.
Перевяжут разбухшие раны тропинок бинты
На груди городской. Застрекочут шампанского выстрелы.
Светом масляных окон, оранжевых окон, икристых
Растревожится хлебная мякоть сырой темноты.
Что за временем бьющим? Не станет ли нам тяжелее?
Не растает ли белая наша с тобой полоса?
Если кончится снег, ты его сможешь вырезать сам.
Если что разобьется, то можно попробовать склеить.
***
А мои дела, а мои дела,
Будто вобла в облаке проплыла,
А мои слова – васильковый срез.
Не смотри на них, унеси их в лес,
Чтобы их остатки земля спасла,
Чтобы ими тень моя заросла.
И меня, как маленький уголек,
Всем морозам выживший поперек,
Схорони в ячейке, на самом дне:
Первый ключ – себе, а второго нет.
А замерзнешь – будет огонь остёр –
Не жалей меня, подложи в костер.
***
На станции, в тылу платформы сонной,
Палят, палят минуты окаянные.
Всё боль и свет без имени. Не я, не мы,
А призрак счастья, пение пионов.
Сияние, не мы, не мы, сияние,
Подкожное цветенье диких роз,
Их смерть, гудящая издалека мне.
Привычный путь терновником зарос,
А поезд сыт по горло тупиками
и потому скатился под откос.
Ты истреби, ты выпусти из тела
всех этих светлячков невыносимых,
моя война, Пёрл-Харбор, Хиросима…
Спаси меня, убей меня, спаси меня,
Пока чужая пуля не задела.
***
Разойдется – закрепишь булавкой,
деньги кончатся, сваришь рожки,
так пружинишь себе понемножку,
и кольцо с умеревшей руки
уже отдано на переплавку
в потерявшуюся сережку.
***
Берег. Ты помнишь его через март?
Снова рыбак не дождался улова.
Так не случаются люди и слово,
ждешь, очень ждешь, а не можешь поймать.
Ворох инструкций. Известен рецепт:
как в жестяной подготовленной банке
законсервировать рыбку-бананку,
сколько томится меланоцет.
Но не везет моему рыбаку,
из глубины, из волнения зыбкого
он достает кожуру вместо рыбки,
перегоревшую лам-поч-ку.
Серое море. Вычерпан цвет.
Вечность и белые швы наизнанку.
Что ж ты не ловишься, рыбка-бананка?
Что ж ты не светишь мне, меланоцет?
гирлянда
Ну, если пересказывать всерьез:
у елки обитатели детсада.
- Гори, гори! – Орут. А Дед Мороз
посматривает, словно Торквемада,
на мелочь человеческую пьяно.
Не светится. А что? Чините сами.
И хоровод родителей и нянек
невесело над детством нависает.
Возня, стихи и танцы возле ели.
Хорошего и вспомнишь, что картина,
когда всю ночь тебе костюм вертели
из мишуры, бумаги и фатина.
И так всю жизнь – смешно и непроглядно:
наряды, обнадеженные лица…
- Гори, гори! – Но не горит гирлянда.
А это ты повесила гирлянду,
которая сейчас не загорится.
***
что холодеешь анечка
разве тебе темно
выпек господь буханочку
перемолов зерно
соль да мука отборная
радуйся и живи
совестливо сработано
столько вложил любви
людям принес и светится
отдал но знал же ведь
что предстоит ей в хлебнице
намертво зачерстветь
лимерики
*
Один господин из Нагано
разбрасывал пищу ногами:
в кафе, словно в тире,
пулял онигири
в случайных гостей из Нагано.
*
Койот из далекой Дакоты
отращивал длинные когти,
на них он привык
готовить шашлык
из сусликов дикой Дакоты.
*
Сметливый паук из Канады
купил десять тысяч канатов.
И вдоль побережья
настроил коттеджей
и дорого сдал их в Канаде.
