Залетчик
Я был залетчиком. Всегда. Нарушать воинскую дисциплинувместесо мнойотваживался не каждый. Мне не везло: то в разгар самоволки повстречается в метро проверяющий офицер, то он же вдруг восстанет из груды шинелей в шкафу или материализуется из пара в варочном цеху. Все это случалось со мной, и даже не по одному разу.
Юным майским вечерком жизнь сорок третьим трамваем звенела мимо. Мы, в общаге, скучали в карты. Пенного пива хотелось, кудрявых красавиц. Но сначала все же пива. За которым надо было кому-то сбегать. Добровольцев не было, и быть не могло. Решили: за пивом отправится тот, от кого отвернется удача.Раздали подкидного. С первой же раздачи мне зашли козырные валет, дама и король. Проиграть было невозможно при всем желании.
За пивом я отправлялся не впервой. Путь пролегал через университетский забор. В нем не было дыр. Но на самом верху кто-то отломал два острия на чугунных пиках. Маршрут десантирования был известен многим.Курсанты в заборе, случалось, застревали. А острия отломал, по слухам, некий толстяк, который как-то зацепился за пики ремнем, да так и повис среди ночи. Но хотя бы не зря провисел.
Перелез я быстро, но шумно – звенела курсантская пивная мелочь. Я уже было решил, что мне везет, как услышал самые нежеланные в сложившихся обстоятельствах слова.
- Товарищ курсант!
Надпочечники выстрелили адреналином. Двое. Старший лейтенант оказался похож на деятельного гнома. Его голова ходила по кругу, как прожектор. У второго были красные щеки и капитанские погоны. На выпяченной груди бездной ада зияла черная метка: "Начальник патруля". Сейчас я завидовал Билли Бонсу, который, получив от слепого Пью зловещее послание,сразу же помер от апоплексического удара. Бдительный взгляд капитана тем временем засек расстегнутую пуговицу на кителе - нарушение формы одежды. Начальник патруля приказал застегнуться.
"Ничего не случилось, - успокаивал я себя, старательно хлопая по немедленно застегнутой пуговице. – Подумаешь, к форме одежды привязались. Только и всего. Они даже не требуют предъявить увольнительную".
- Где ваша увольнительная записка, товарищ курсант?
Это было очень плохо. Ведь таких документов я не держал в руках очень давно.
Нужно было быстро решать, в какую сторону смываться. Пьянея от адреналина, я полез в нагрудный карман.
"Парк Первомая или Танковый проезд?" – гадал я, щупая войлочные катышки на дне кармана. Несуществующую записку я доставал целую вечность. Старлей уже открыл рот для финальных страшных слов, я съежился, машинально продолжая бессмысленные манипуляции в кармане. Хотелось волшебного спасения, но чудес, как я знал, не бывает.
- Отставить, - вдруг бросил старлей.
И двинулся за капитаном. Они решительно направились к очень странному человеку, одетому в военные штаны и гражданскую куртку. Тот что-то подозрительно насвистывал у забора, в тени тополей.
"Это мне повезло, что ли? - думал я, заходя в магазин "Синичка". - Сейчас бы объяснялся с дежурным".
Галеты на полке магазина, по странному совпадению были в точности теми, что выдавали в универе курсантам.
- Хорошие у вас галеты, - сказал я продавцу. Фамилия на его бейджике заканчивалась на "ян". Прямо как у начальника нашей столовой. – Дайте мне восемь бутылок "Бабаевского".
Вывалив на прилавок комок купюр и присыпав его мелочью, я схватил пиво и метнулся за дверь. На Волочаевской патруля не было. Пересчитав в пакете драгоценные бутылки, я двинулся в обратный путь.
У точки телепорта с отломанными пиками меня ждал сюрприз. По соседству с забором, на плацу, начиналось внеплановое построение. Курсанты параллельного факультета выстроились коробкой, внимательно слушая выступавших внутри офицеров. Попасть на территорию универа можно было еще через одну лазейку, у санчасти, но, во-первых, это было далеко, а во-вторых, существовал риск снова столкнуться с бандой Слепого Пью – то есть, конечно же, с офицерским патрулем. Я протиснул пакет сквозь прутья решетки, аккуратно прислонил его к обратной стороне забора. Огляделся: никомувроде бы не было до меня дела. Стремительно и привычно я перемахнул преграду. Строй все так же стоял по стойке "смирно". Единственная дорога вела к арке, а, значит, пройти мне предстояло вдоль всего строя. Постояв у решетки некоторое время, я схватил свою ношу, резко выдохнул и пошел.
На середине плаца в мою сторону стали поворачиваться. Я вжал голову в плечи, ускорил шаг. А что оставалось делать?
Я шел и шел. Мне уже казалось, что я прорвался, как из центра строя прозвучала команда:
- Товарищ курсант, ко мне шагом марш!
Конечно, я знал этот голос. Ко мне обращался сам полковник Давиденко, начальник факультета. Надо было развернуться, подойти к нему строевым шагом, принять на себя наказание, лишить себя и товарищей пива. А с другой стороны до спасительной арки осталось меньше пятидесяти метров. И я все еще несся к ней, не переходя на бег, вспоминая навыки спортивной ходьбы.Сотни курсантских глаз буравили меня. Кто же, кто это смельчак, который игнорирует приказ самого полковника Давиденко?
-Товарищ курсант! Вы оглохли? - взорвался полковник.
Двадцать метров. Почти ушел.
- Взять его! – грохнул танковым залпом новый приказ.
За мной погнались офицеры. Они сняли свои фуражки и, смешно держа их в руках, страшными скачками неслись по моему следу, как разъяренные кенгуру. Прижимая пакет к груди, я перешел на бег, влетел в арку, проскочил поворот, помчался вдоль обратной стороны учебного корпуса. Бутылки в пакете колотились друг о друга, подозрительно шипели. Я на мгновение обернулся. Меня преследовало четыре человека. Я помчался к курсантской столовой. По счастью– мне повезло! - на дежурство заступил младший курс моего родного факультета.
- Братцы, спрячьте! За мной погоня.
Не спрашивая лишнего, парни деловито побежали со мной на второй этаж. Укрывали самоходчиков они, может быть, не впервые. Обеденные залы, тощие столы – не спрятаться. Дальше – овощерезка, тележки вдоль стен. Еще дальше - короба алюминиевых моек, старый советский холодильник ЗИЛ в углу. Неприступный, как форт Нокс. Зловещий, как Алькатрас. Забитый хламом, как мусорный бак в разгар переезда. Отключенный от сети.
- Дежурный по столовой, ко мне! - донеслось снизу.
Вышвырнув мусор из камеры рефрижератора, я полез внутрь. Курсант лязгнул тяжелой дверью, оставив меня, скрюченного, наедине с вязкой тьмой. Вдох-выдох. Жирные стенки камеры пахли сливочным маслом. Выдох-вдох. Снаружи ничего не было слышно: плотная резина по краям двери не пропускала звук. Воздух быстро нагрелся, дышать хотелось все чаще. По лицу, затылку, спине сбегали ручейки не то пота, не то вулканической лавы. Кислорода уже не было. Вытерпеть это не оставалось никаких сил: нужно было открыть камеру и, если не выпустить меня, то хотя бы проветрить мое узилище. Я лихорадочно ощупывал дверцу – ни малейшей зацепки. Чертов холодильник открывался только снаружи! Я стал барабанить костяшками пальцев по двери.
- Парни! Парни! Где вы?
Без ответа. Я забыл про конспирацию и стал колотить кулаками. Ничего. "А, может, дверь можно выдавить?" - мелькнула отчаянная мысль. Но коварный металл лишь слегка выгибался.
Я не то, чтобы смирился с нарядами вне очереди. Я о них мечтал. Только бы выбраться отсюда. Я верещал раненым зверем, долбился затылком в потолок, толкался плечами, пытаясь раскачать ЗиЛ. Ни фи-га. Извивались перед глазами предвестники гибели. Это были белые ленты. Без начала и конца. Они опутывали меня, куда-то уволакивали. Я отьезжал. Мысли уплывали, словно никогда и не принадлежали мне.
Вдруг откуда-то снаружимоего гробая услышал звуки возни. Или почудилось? Я замер. Все лимиты удачи на сегодня я исчерпал. Повезти мне уже не могло. Резко отлетела в сторону дверь. Лицо умыл воздух. Счастливым шариком я выкатился на бетонный пол. Надо мной стояли двое парней в белых передниках, движения их были быстры, сноровисты и профессиональны. Подхватив меня под руки, парни подтащили мое тело к окну.
- Офицеры закрывают вход, будут обыскивать все.
- Братцы, родные, да черт с ними. Я сдаюсь. Я жив.
- Что? Времени нет. Валера, я подержу, снимай занавеску с телеги.
Ребята суетились, скручивали белую ткань в подобие каната, крепили к трубе. Мне было все равно: я уставился на березовую листву. Счастьем было снова видеть ее!
На лестнице раздался крик:
- Наряд по столовой, строиться!
Конец веревки упал вниз, меня снова схватили, подняли, подтащили к подоконнику. Из окна я вылез уже сам, послушно перенес вес тела на веревку. Ступни щекотал сквозняк, занавеска скользила в ладонях. Я приземлился. Живой. Пели птички. Мои спасители махали сверху руками, вполголоса матерясь. Теперь они спускали по занавеске пакет с пивом. И им это удалось.
Поднимаясь на ноги, я понимал, что стал другим человеком. Этот обновленный человек взял пакет и побрел в общагу. В комнате он блаженно опустился на стул.
- Боже, хорошо-то как… - сказал я друзьям, которых уже не чаял увидеть.
Курсант Сердюк коршуном закружил над пакетом.
- Хорошо ему. Только за смертью его посылать. Залетчик!
