Хрестоматийно известны пять строчек (если их можно так назвать) Кручёныха:
дыр бул щыл
убешщур
скум
вы со бу
р л эз
Эти стихи вышли в сборнике "Помада" в 1913 году. На правах главного теоретика "заумной поэзии", доказывавшего состоятельность своих теорий практически, Крученых утверждал: мол, в этом пятистишии больше русского национального, чем во всей поэзии Пушкина. В наши дни заумь в поэзии заняла, пожалуй, большее место, чем в начале ХХ столетия, существует даже целая Академия зауми. Но превзойти Пушкина Крученыху не удалось до сих пор, несмотря на то, что он порой в виде псевдонима называл себя Александром.
Алексей Крученых. Фото: Википедия.Алексей Крученых родился в крестьянской семье Херсонской губернии от отца-сибиряка и матери-полячки, окончил Одесское художественное училище и перебрался в Москву. Работал журналистом и художником, писал пародии и далеко не сразу додумался до зауми. Она началась, когда Крученых сблизился с футуризмом и стал одним из его основных авторов и идеологов (1912 год). Стихи Крученыха печатались в альманахах футуристов "Садок Судей", "Пощёчина общественному вкусу", "Трое", "Дохлая луна". От себя лично он выпускал теоретические брошюры "Слово как таковое", "Тайные пороки академиков" и книжки "Помада", "Поросята", "Взорваль", "Тэ ли лэ". Их отличало то, что Алексей полностью, включая шрифт, рисовал свое печатное наследие. Также они недолгое время были соавторами с Велимиром Хлебниковым – в работе над поэмой "Игра в аду" и либретто футуристической оперы "Победа над солнцем", музыка Михаила Матюшина. Опера была гимном победы техники над природой, которая понималась как стихия, то есть хаос.
В годы Первой мировой войны и революции Кручёных жил в Грузии и в ее столице Тифлисе основал группу футуристов "41°" (Игорь Терентьев, Илья Зданевич, Николай Чернавский, Юрий Марр). С Кавказа он вновь переехал в Москву в начале 1920-х и перенес туда деятельность группы. Опять он печатал, то есть рисовал, свои футуристические произведения и размножал их коллекционными тиражами. Последняя такая публикация — сборник "Ирониада" – состоялась в 1930 году. "Вышло" 150 экземпляров на гектографе. Всего Кручёных, по свидетельствам современников, опубликовал 236 своих "продукций". Сохранилась (либо обнаружена) лишь часть. Да после смерти Есенина он составил несколько биографических брошюр о нем. Современники восприняли их благосклонно.
Крученых говорил, что он с коллегами по "41°" примыкает к группе ЛЕФ с "левого фланга". Знаменитейший русский футурист Владимир Маяковский относился к творениям Крученыха двойственно: с одной стороны, его стихи Маяковскому не нравились, с другой – он считал их помощью грядущим поэтам. Мол, и для них придет время…
"Заумная гнига" - типичный образчик творчества Крученыха. Можно сказать, что время для Крученыха так никогда и не наступило. В 1925 году вышел сборник статей с характерным названием "Жив Кручёных!" – как будто речь шла о покойном или о давно забытом человеке. Борис Пастернак написал для него предисловие, которое звучало в целом одобрительно, хоть и с некоторыми оговорками. Поэт придумал для творчества коллеги образ: "Там, где иной просто назовет лягушку, Кручёных, навсегда ошеломлённый пошатыванием и вздрагиванием сырой природы, пустится гальванизировать существительное, пока не добьётся иллюзии, что у слова отрастают лапы…"
Крученых, можно сказать, исчез из советской литературы с начала 1930-х годов, когда застрелился Маяковский и был расстрелян Игорь Терентьев. Лишь изредка он писал критические статьи и составлял библиографии. Позднее Крученых стал членом СП СССР, но о сильном его влиянии на тогдашнюю литературу нечего и говорить. Да, он заметил и "напутствовал" представителей так называемой лианозовской школы (или "барачных" поэтов) Игоря Холина и Генриха Сапгира, а также новое поколение авангардистов – Владимира Казакова, Геннадия Айги, Константина Кедрова. Много ли значило его напутствие?.. Все эти авторы вплоть до перестройки считались "маргиналами" от поэзии, то есть вроде бы и не существовали в литературном пространстве.
Утром 17 июня 1968-го года Алексей Кручёных умер от воспаления лёгких в московской коммуналке. На его похоронах присутствовали лишь десять человек, включая тогдашних новаторов Андрея Вознесенского, Геннадия Айги и Эдуарда Лимонова. Единственным звеном, связующим современность с блестящим прошлым, на похоронах Крученыха была Лиля Брик. Поэта не закопали, а кремировали. Прах А. Е. Кручёныха хранится в Донском колумбарии.
Но была у Крученыха иная заслуга перед русской литературой, кроме "дыр бул щыл", о которой не все знают. Смолоду он занимался коллекционированием книг и прочих редкостей – из которых антикварная составляющая вскоре "рассосалась", осталась лишь букинистическая. Книг в его убогой коммунальной комнате было так много, что тело умершего не сразу обнаружили среди их развалов.
Борис Пастернак, Иржи Тауфер и Алексей Крученых. Фото: Яндекс.ДзенБолее 40 лет Крученых как библиофил целенаправленно собирал литературное и художественное наследие своей эпохи. Начал с собирания рукописей Хлебникова, записывал афоризмы и диалоги Маяковского и стихи-экспромты других авторов. На основе этих коллекций он составил сборники "Неизданный Хлебников" (1928—1930)[8], "Живой Маяковский" (1930), "Турнир поэтов" (1928)[9], "Весёлые шушуки" (1928). В дальнейшем Кручёных собирал и хранил наследие почти всех, кого ему довелось пережить: собрал более 1000 листов записей о Пастернаке, около 800 листов Цветаевой. Кручёных не только собирал, но и систематизировал свою архивную коллекцию, складывая разрозненные находки в альбомы. Он создал более ста персональных и тематических альбомов: "Асеев", "Эти двое (И. Ильф и Евг. Петров)", "Зощенко", "И. Сельвинский", "И. Уткин", "Рина Зелёная", "Кукрыниксы", "Б. Пастернак", "О. Мандельштам", "Инбериана", Всеволод Иванов", "С. Михалков", "Игорь Ильинский", "В. Шкловский", "Литбригада", "Футобаза", "Констры".
Уже в начале 1930-х Кручёных стал передавать это богатство на государственное хранение — сначала в Литературный музей, затем в ЦГАЛИ (ныне РГАЛИ). Впрочем, он не только "меценатствовал", но и торговал книгами, поскольку это был единственный источник его существования. Но у него сложилась и замечательная книжная коллекция. В нее входили тома близких ему литераторов (И. Терентьев, В. Маяковский, Д. Бурлюк, О. Брик, В. Каменский, Н. Асеев, Б. Пастернак, В. Шкловский), но и другими "живыми классиками" библиофил не брезговал. В его собрании есть книги К. Чуковского, Ю. Олеши, М. Зощенко, Вс. Иванова, П. Антокольского, М. Светлова, Л. Кассиля, И. Андроникова, Кукрыниксов и даже официозных донельзя С. Михалкова, М. Исаковского, Д. Бедного и С. Бабаевского. Так что Крученыху русская литература обязана фиксацией ее быстротекучего, измепчивого облика на протяжении большей части ХХ века. В 2012 году издательство "Гилея" начало публиковать письма Алексея Кручёныха как ценные исторические источники.
И на прощание – небольшое стихотворение Крученыха, которое написано словами, а не буквенными гнездами:
Смерть художника
привыкнув ко всем безобразьям
искал я их днём с фонарём
но увы! все износились проказы
не забыться мне ни на чём!
и взор устремивши к бесплотным
я тихо но твердо сказал:
мир вовсе не рвотное —
и мордой уткнулся в Обводный канал…
1913 год.
