Непроглядная тьма: лишь несколько беспорядочно разбросанных по залу огоньков и свинцовый отблеск труб органа. За ним белая стена с тёмным силуэтом старого окна и шрамами обшарпанной стороны полуразрушенного дома. Из зрительного зала чёрной смолой оркестр просочился на сцену, где каждый музыкант занял отдельный пюпитр. Рихард Штраус, "Метаморфозы" для 23-х струнных. Так начался один из заключительных концертов главного осеннего фестиваля консерватории.
Фото: Александр Панов"Творческая молодёжь" - это уже традиционное мероприятие, к которому студенты, аспиранты, выпускники самостоятельно готовят проекты выступлений и, самое главное, имеют возможность встретиться со своей публикой, играя на знаменитых сценах Малого и Рахманиновского залов. Участниками могут быть как солисты, так и коллективы, например, камерный оркестр "Entre Nous".
"Entre nous" с французского переводится как "между нами". Азим Каримов (художественный руководитель и дирижёр оркестра) первый свой студенческий коллектив собрал ещё в 2009 году, учась в колледже по классу гобоя. Тогда же были и первые успехи, награды (Гран-при и золотая медаль на чешском фестивале Young Prague 2011). Но позже работу пришлось приостановить: поступление в разные вузы, новые трудности расшатали молодую команду. А сейчас Каримов, будучи студентом кафедры оперно-симфонического дирижирования МГК им. П.И. Чайковского (класс профессора Г.Н. Рождественского), вновь решает объединить близких по уровню, статусу, настрою музыкантов в небольшой, но стабильный и независимый оркестр.
Казалось бы, с чего может начаться концерт новоиспечённого коллектива двадцать первого века, которому нужно и заявить о себе, и доказать музыкальную состоятельность, и подтвердить своё право играть на этой сцене? Наверное, с чего-то ультраавангардного, сумасшедшего в духе времени, в партитуре которого сам чёрт ногу сломит. Брать что-нибудь очень известное, когда каждая нота как под увеличительным стеклом, опасно, да и зачем? Нашли золотую середину - в середине прошлого столетия. Итак, Рихард Штраус, "Metamorphosen" (1945) для 23-х струнных, двадцати трёх солистов.
Сейчас, ни на кого не глядя, выйдет дирижёр в чёрном фраке, и, подойдя к пульту "управления", потеребит запонки на белоснежных рукавах рубашки, затем, приготовившись к бою, выхватит как шпагу дирижёрскую палочку, и начнётся спектакль одного актёра. Нет, всё было иначе. Дирижёр "Entre Nous" - современный молодой человек. Работает он без палочки - музыкальная магия буквально на кончиках пальцев. Деликатные и точные движения на piano с чётко различимыми оттенками (чего добиться довольно сложно), но и мощи, не переходящей в рубку дров, и энергетически заряженного fortissimo хватает. Общение с оркестром - это обращение даже не к группам, а конкретно к каждому исполнителю, каждому солисту. А аскетичность внешнего вида оркестрантов, приближенного к повседневному, стирает формальную границу "артист - слушатель". Даже на афише не привычные портреты с пластмассовыми улыбками, а "живая" фотография с репетиции. Нечто доверительное, камерное, сокровенное отражено и в самом названии оркестра.
Фото: Александр Панов
Главная тема концерта - метаморфозы, то есть превращения, перемены как основной движущий элемент жизни. Но перемены переменам всё же рознь: Р. Штраус (1864-1949) на своём веку застал небывалый подъём родной Германии, расцвет и могущество, но вместе с тем и её разрушения. В 1943 году в результате бомбардировки был уничтожен мюнхенский Национальный театр - место, где служил отец композитора, где он провёл своё детство, где, в конце концов, происходили важные события для него как для музыканта. Именно это послужило импульсом к созданию "Metamorphosen". Как принципиально Каримов дождался абсолютной тишины в зале для вступления, так же внимательно он вслушивался и в угасание самого последнего отзвука. Несмотря на то, что оркестр как инструментальная единица не отличается особой подвижностью, "маневренностью", однако мгновенные смены настроений, периодов нагнетания и успокоения удавалось сделать, как и показать трансформации главной темы, пробивавшейся сквозь плотную фактуру, звуча то в одном голосе, то в другом. Едва слышимые шаги траурной процессии сменялись безжалостно-раздирающими ударами роковых кинжалов, крушение всего – проблеском хрупкой надежды. Хотя строй, коварные унисоны не всегда покорялись музыкантам, в звучании оркестра была та свежесть и инициативность с долей здравого честолюбия, которых нет у людей, сыгравших всю программу мира не по одному разу.
Фото: Александр Панов
От руин старой жизни к рождению новой, от одного Рихарда к другому (кстати, очень повлиявшему на последнего). Рихард Вагнер, "Зигфрид-идиллия" (1870). Подарок супруге Козиме в честь появления на свет их сына Зигфрида. После долгих скитаний семья обрела дом, а с ним и долгожданное спокойствие. Такие счастливые перемены автор запечатлел в пасторальном произведении со всеми присущими ему жанровыми характеристиками.
Второе отделение, подхватывая тон, заданный в конце первого, начинается с пасторали, написанной спустя почти сто лет после вагнеровской идиллии: Альфред Шнитке, "Сюита в старинном стиле" (переложение для камерного оркестра Владимира Спивакова). Двадцатый век в самом разгаре со всей его стилевой и жанровой пестротой, а композитор берёт и отворачивается к эпохе трёхсотлетней давности. Будто примеряет маскарадный костюм далёкого барокко. Метаморфоза масок, и маска как гротескный символ метаморфоз. Ничего не подозревая, сидишь и наслаждаешься чистым, объёмным и свободным звуком гобоев (Софья Гришина и Владислав Врублевский), аккуратностью струнных, но Шнитке не был бы Шнитке, если в самый неожиданный момент стройные пасторальные гармонии не расползались бы в жуткие диссонансы, и гладкое legato не превратилось бы в инфернальные sul tasto и sul ponticello. Музыкальная деменция как инвектива уже в адрес современного автору мира. Разбредающиеся шестерёнки замедленной поломки огромного механизма. Зарождение разрушения, апогей которого будет изображён в финальном произведении концерта.
Concerto Grosso №1 для двух скрипок, клавесина, подготовленного фортепиано и струнных (1977). "Воскрешённый" Альфредом Гарриевичем барочный жанр, полностью основанный на противопоставлениях, чередованиях, преображениях. Язва, нерв, но и точность, жажда, искромётность, но непробиваемый ритм, бушующая стихия, но единое направление потоков. Елена Корженевич (скрипка), Роман Минц (скрипка), Дарья Волобуева (клавесин), Рена Фахрадова (препарированное фортепиано).
Фото: Александр Панов
Говоря о метаморфозах, конечно, нельзя не вспомнить римского поэта "Золотого века" Публия Овидия Назона (его слова процитированы авторами концерта в программке: "Ныне хочу рассказать про тела, превращённые в формы Новые"). Желая освободиться от славы лёгкого любовного поэта, Овидий работает над большим эпическим произведением "Metamorphoses" - самое крупное поэтическое собрание мифов (ок. 300), объединённых темой превращения. Либо боги во что-то превращались, либо боги превращали во что-то людей: своих любимцев – в цветы, а тех, кого ненавидели или кому завидовали – в камни или змей. Всем участникам фестиваля хотелось бы пожелать в дальнейшем видеть как можно больше цветов и как можно меньше камней и змей.
