Все фото: vakhtangtheatre.com
Справедливости ради заметим: "Обыкновенное чудо" за 70 лет как только ни ставили. Мы вспоминаем телефильм Захарова – но ведь был и фильм Эраста Гарина, где он играл Короля, а Медведя – сногсшибательный Олег Видов. А сам Поповски когда-то воплощал "Обыкновенное чудо" как мюзикл. А поворот с историей, придуманной волшебником для больной жены, мы уже видели в спектакле Петра Шерешевского на одной из камерных сцен Санкт-Петербурга…
Но дело не в повороте, то есть, не в основном "интерпретационном приеме". Дело в том, что из этого зерна вырастет. И тут у Поповски, образно выражаясь, взошли целые буйные джунгли. В джунглях ведь и весело, и страшно, и очень темно (в самой гуще). Да и декорации как раз иногда переносят нас в волшебный лес а-ля Анри Руссо или Фрида Кало.
Итак, на сцене больничная кровать, на ней женщина в белом. Перед кроватью мужчина во всем черном (и красных кедах; сочетание черного, красного и белого – это основной цветовой код спектакля). Чтобы развлечь тяжело болеющую (как-то сразу понимаешь: умирающую) подругу, он что-то рассказывает, вырезает из картона. И – о чудо! – картонные декорации вырастают до неба (причем на них даже остаются маркировки, как на коробках), а придуманные им люди оживают! Так начинается спектакль. А кончается он невероятно эффектно: на сцену наползает, черная, жуткая целлофановая лавина, вроде как море. И жена уходит по нему прочь, оставляя утомленного и наконец уснувшего мужа в мире живых... А между этими сценами – два действия, насыщенных событиями, шутками, песнями (как не вспомнить, что Поповски поставил множество музыкальных спектаклей, включая, между прочим, "Войну и мир" в Большом)... Да-да, звучат многие хиты из той, захаровской постановки в живом исполнении, и звучат совсем иначе. С меньшим блеском, более грустно... Например, знаменитый дуэт Трактирщика и Эмилии о цветочках (я видел его в исполнении Игоря Карташева и Марии Волковой). Или еще более знаменитая песенка про бабочку, которая крылышками "бяк-бяк-бяк" (поет министр-администратор в исполнении Григория Здорова). Как-то не получается веселья. Потому что и в сказке дело не ладится, мало что удается грустному волшебнику.
Всё, как в стихотворении Бориса Рыжего "Городок, что я выдумал и заселил человеками..." – "Барахлит городок! ". Отметим в высшей степени впечатляющую работу сценографа и художника по костюмам Марии Трегубовой. Ее декорации, ее костюмы, сделанные в сюрреалистической манере – иногда, а иногда в манере жесткого концептуализма, а иногда отсылающие например, к Бэнкси – это отдельное произведение искусства. При этом, что очень важно, существующее в полной гармонии с режиссёрский замыслом.
Вот, например, такой эффектный ход – в первом действии костюмы персонажей очень ярки, вызывающе пестры – а во втором они же становятся абсолютно серыми, будто присыпанными горьким пеплом. Словно кино перешло на монохром, прием известный, но в театре я такое видел впервые. Секрет прост – были изготовлены варианты костюмов и вещей, но в сером цвете! Особенно эффектно это выглядит на примере трона Короля, обитого ярко-красным бархатом, который становится серым, как дерюга мешка... Серый цвет великолепно отражает внутренне состояние Принцессы после разлуки с Медведем – и он не меняется до конца спектакля.
Хэппи-энда, увы, нет и у этой истории любви, как и у главной – истории Волшебника и его жены... Ну да, все по сюжету – юноша (Николай Романовский и Эюб Фараджев, я видел второго) находит Принцессу (яркая, запоминающаяся роль молодой вахтанговской звезды Полины Рафеевой; с Фараджевым они играли в хите прошлого года – спектакле "Генерал и его семья"). Но никакого торжества любви и справедливости это не приносит – ну, нашел... ну, наконец, встретились… Ничему это не поможет, не в этом дело...
А дело в том, что режиссер безжалостно рисует нам мир, в котором чудеса невозможны в принципе. В этом мире бессилен самый могучий волшебник, мир живет по своим, неведомым и мрачным законам. И еще – это мир без Бога. В советской атеистической версии ситуацию и героев спасал жизнерадостный артистизм, помноженный на некий "абстрактный гуманизм". Вообще, искусство пыталось собой заменить религию, внедряя некие "вечные", общечеловеческие ценности... Помним, чем все кончилось в масштабах страны. То-то апологет такого подхода Марк Захаров (все его любимые советской интеллигенцией фильм на том и построены) так вписался в перестройку, став одним из ее пресловутых "прорабов"!
Здесь, повторюсь, это не работает. Но ничего другого режиссер нам не предлагает. Поэтому так грустно покидать зал... Не спасает и финальный аккорд, когда все персонажи выходят на сцену и начинают дурачиться, мол, всё это не взаправду, всё игра... грустная игра. Похожая на жизнь, и даже слишком.
Отмечу, что Иван Поповски, родом из Македонии, много лет назад блистательно начинал на московской сцене. Потом его вещей в Москве широкой публике было как-то не очень видно (он, например, много ставил в Театре Камбуровой). Были, конечно, и заметный постановки – в Мастерской Фоменко, к примеру. А в последний год Поповски поставил два очень заметных спектакля, связанных между собой и творческой манерой, и, главное, не слишком веселым (мягко говоря) отношением к жизни. Я имею в виду "Вишневый сад" в Мастерской Фоменко и вот нынешнюю премьеру (первые показы состоялись месяц с небольшим назад). Можно поздравить и театр Вахтангова, уверенно проводящий нынешний сезон.
