Таков, но здесь, в романе, скорее элементы фантастики, вносимые в широкую панораму жизни, сквозь актуальность дающие признаки вечности.
Мощная тибетская мудрость, очень трезвая, взятая эпиграфом:
Не ищите чудес – их нет.
Ищите знание – оно есть.
Всё, что люди зовут чудесами,
есть только та или иная степень знания.
Словно используя образный строй, развернутся ленты своеобразного знания, в частности – о людях нового поколения, называемых порой индиго, людях, обладающих паранормальными способностями.
Дети индиго или дети света, как называют их в Японии, стране… фантастической сама по себе.
(На японский ещё нет переводов романа, а в Монголии он уже вышёл, вышёл в Китае, в Сербии – в разных странах тепло встречен аудиторией).
Уже начальные абзацы дают представление о своеобразии стилистики писателя, виртуозно совмещающего плотность речи с воздушностью её же, прозрачными струями межсловесных мерцаний:
"В почтовом ящике лежал необычный компакт-диск, в целлофановом пакетике величиной в спичечный коробок. Диск и пакетик были настолько прозрачными, что возникала иллюзия, будто они сделаны из воздуха. Однако стоило прикоснуться к нему, как отсвет от диска стал настолько тёмно-сапфирным, словно вдруг пролилась ночная синь".
Атмосфера таинственности зажигается сразу же, играя великолепием разноцветья окрестного мира.
Разумеется, повествованию нужен стержень, и… что даст лучший, нежели любовь?
(Оговоримся: каждое произведение Слипенчука разрабатывает множество линий, но любовь всегда будет присутствовать как основная).
В центре повествования – взаимоотношения двух молодых людей индиго, не похожих на обыденно-знакомыхперсонажей, не из большинства лиц бытия, людей, способных к разным перемещениям, в прошлые миры материнских планет, к примеру…
О, возникнет своеобразная система: люди ведь были командированы сюда из других пространств, из измерений, которые не зафиксировать научно.
Или – пока…
Тайны будут блистать и переливаться, ибо без них – пусто:
"Нет-нет, время – не только и не столько череда каких-то повторов. Время – ещё и яблоки из сада Гесперид и эдемские яблоки. Время невозможно потрогать, но возможно ощутить как пространство современной или ушедшей цивилизации. Время всегда возвращается к своему началу, но на другой ступени понимания…"
Яблоками из садов античной мифологии заблистают многие эпизоды.
Философия человеческого бытования на земле – ещё одна линия романа, и то, как рассматривается человек, завораживает:
"Человек – это космическая субстанция, и, тем не менее, кроме дарвинизма, он не создал подобной стройной теории о своём появлении на Земле. Более того, он никогда всерьёз не рассматривал гипотезу о Земле как о питомнике по разведению духовно и нравственно чистых людей. Человек погряз в деньгах, коррупции и не замечает, что новые люди (назовём их индиго) уже здесь, среди нас".
Вибрирующее напряжение фраз туго изгибается, неся соответствующие смыслы.
Парапсихолог Иннокентий и Фива Флоренская, инженер-землеустроитель, соединятся любовью, но она не будет обыденной, ибо сами они необычны.
Они – как бы новая ступень человечества: точно соединённые с Мировою душой, пространство которой непостижимо ныне, когда и собственные души люди толком не знают, ещё и сомневаясь, есть ли они?..
Слишком много материи – человечество будто погружается в расплав жидкого воска пресловутой материальности, изощрённо сплетающей бесконечные, опять же материальные, соблазны.
Слишком много материи, а спасительным может оказаться только дух.
Таинственный образ Звёздного Ребёнка, прорастающий в читательские души со страниц романа.
Кто он?
Мировое дитя грядущего?
"…Время Звёздного Спаса – это и есть Время Звёздного Ребёнка или индиго. Это время испытаний человека, его человеческого смысла, когда благодаря Звёздному Ребёнку он сможет входить в любое из пяти пространств, соответствующих его телу, а точнее, пяти телам. Но у нового человека, индиго, должно быть шесть тел, как шесть граней у медовой соты…".
Множество ассоциаций разгорается в сознании, словно и сам В. Слипенчук мыслит уже на новом уровне; мерцают таинственно ряды чисел Фибоначчи, на которых строятся многие природные феномены, и соты в том числе; отдалённые отзвуки Стругацких… впрочем, мелькнув, затихают, ибо Слипенчук совершенно самостоятелен; но и – возникают перекличкой образы и построения средневековых мистиков, глядевших на века вперёд: нечто от проповедей Майстера Экхарта, разрабатывавшего звёздные поля, блеснёт… Великолепная Аврора Якоба Бёме отзовётся…
Звёздный Ребёнок наполнен светозарной чистотой. Разумеется, по принципу полюсности, которой и организована зримая реальность, появится и антипод его – Мальчик-Звезда, способный использовать дар во зло…
Всякий носитель дара принуждён оным к выбору более сложному, нежели игра повседневности, и Слипенчук через образный строй показывает, сколь чреват выбор в пользу… тьмы.
Зла.
…недаром возлюбленная парапсихолога Иннокентия названа Фива, то есть – светлая.
Любовь, исполненная в романе, горит и дышит поэзией, неожиданными мерцаниями даются сгустки ощущений:
"А потом перед глазами у Кеши словно развернулся и свернулся тёмно-синий веер, усыпанный мерцающими звёздами. И сразу он увидел солнечный апельсин на подтаявшем снегу, ощутил его прикосновение к щеке и почувствовал запах вечного лета, смешанного со снегом и хвоей".
Абзац – как стихотворение в прозе, но, как поэт, Слипенчук никогда не отказывается от рифмы.
Глобальные внутренние рифмы слышны и в романе, например, в противопоставлениях Звёздного Ребёнка и Мальчика-Звезды.
Страдания?
Да, их онтологическая необходимость подчёркивается писателем: они, прокрутив в своих жерновах людские обстоятельства, сулят чистейший солевой помол сути.
Миру грозит… о! ему грозит многое, ибо деятельность людей давно переходит все границы безобразия; миру грозит свернуться папирусом, сгореть в небесном огне...
Представленные люди-персонажи, вобрав в себя опыт духовных цивилизаций, прибыли на землю с особой миссией, и она – духовное совершенствование человека.
Люди-индиго, новые люди света, чувствующие и мыслящие на новых совершенных оборотах чистоты, призваны спасти его - мир…
И ради этого сотворён, соткан, создан замечательный роман.
