Алексей Варламов - постоянный автор серии "Жизнь замечательных людей". В этой серии у него уже вышли книги о Михаиле Пришвине, Александре Грине, Алексее Толстом, Григории Распутине, Михаиле Булгакове, Андрее Платонове, Василии Шукшине. С "Ревизором.ru" глава Литературного института поделился своим мнением о том, почему писатель – существо одинокое, все ли так плохо в современной литературе и жизни, как кажется, родятся ли новые авторы, подобные классикам. А главное – о том, кто и как все-таки может помочь писателю.
Книги Алексея Варламова. Фото: excluzive.net
Алексей Николаевич, вы в книжные магазины ходите?
Не очень часто, но хожу.
Там сейчас обилие товаров – но есть ли среди них что-то хорошее?
Много разных книг - и хороших, и не очень, по-всякому.
Почему сейчас книжек просто шквал, но принято сетовать на то, что их никто не читает?
Потребность читать оказалось легче истребить, чем потребность писать. Желание высказываться – неиссякаемо. А желание слушать – нет.
А сколько сегодня писателей – больше или меньше, чем книг? У вас, например, в институте есть специальное "писательское" подразделение?
У всех наших выпускников одна специальность: "литературный работник". Из профильных направлений есть ещё художественный перевод. В принципе наши студенты попадают на разные творческие семинары, но специальность у них одна: литература.
Видите ли вы различия между той молодёжью, которая приходит учиться сейчас и училась раньше? Например, во ВГИК приходят сущие дети, у которых нет за плечами солидного творческого багажа – то есть, по сути, еще далеко не творцы. Понятно, что каким-то азам творческом вузе и учат: литераторам можно преподать начатки мастерства, стилистики, все, что связано с языком. Но талант либо дан, либо не дан, и можно ли научить быть писателем?
У нас та же самая проблема, мне кажется, это общая проблема творческих вузов. Думаю, что мало кто с детства решает стать писателем, да и потом не все, кто у нас учатся, писателями станут. Кто-то просто проведет здесь пять прекрасных лет – но эти годы все равно важны для становления, развития, и не надо думать, что государственные средства будут использованы напрасно. А вообще писатель существо одинокое, ему никто помочь не может, но Литинститут помогает научиться писать тем, кто имеет к этому склонность. Это не единственный путь в литературу, но это хороший путь.
Литературный институт им. А.М. Горького. Фото: tbib.ru.
На ваш взгляд, Литинститут имени Горького – это полезное обучение?
Наши студенты – счастливые люди, потому что пять лет находятся среди себе подобных. А ещё более повезло тем, кто живёт в общежитии. Несмотря на все бытовые неудобства, на тараканов, не очень чистые кухни (хотя у нас там скоро планируется ремонт, и я надеюсь, что условия улучшатся). Но в любом случае возможность такого общения в молодости очень важна. И дружбы, истории любви, романы, которые здесь пишутся и завязываются, вся студенческая жизнь, которую человек может использовать в литературе, как свой личный опыт – это прекрасно. Литинститут - своего рода батарея, аккумулятор, которая даёт питание на всю жизнь.
ГИТИС ещё называли "аэродромом для взлёта"...
Можно называть как угодно. Но подводя итог: если у тебя что-то не получилось, вини самого себя, а если получилось, благодари институт.
А с чем студенты приходят учиться? Какой у них уровень начитанности?
У всех по-разному, но, скорее, более низкий, чем высокий. Это особенно видно на творческом собеседовании. Поэтому мы стараемся, чтобы те, кто к нам поступили, много читали.
Это важно для широкого развития творческой личности. Как в Литинституте строится обучение? Есть ли мастерские, руководители курса, как у актеров?
У нас понятия руководителя курса нет, но есть творческие мастерские. По истории литературы, по русскому языку и другим предметам студенты занимаются потоками. А в творческий день расходятся по семинарам. Каждый мастер занимается со студентами, как считает нужным, тут ограничений нет.
А с элементарной грамотностью как обстоят дела?
К сожалению, многие пишут не очень грамотно, с ошибками, и исправить это – одна из задач нашего обучения.
Знаменитая "общага Литинститута". Фото: rewizor.ru
Как вы думаете, после всех реформ образования насколько высок уровень интеллекта нашего народа?
Всегда очень трудно и отчасти бессмысленно говорить про средний уровень, но я не согласен с обобщением, что россияне поглупели и одичали.
Нет ли у Вас ощущения, что современную литературу тяжело читать, особенно тем, кто привык к классике, Чехову, Горькому?..
Я думаю, это индивидуально, тем более, что современная литература очень разнообразна. В этой сфере так же трудно выражать "среднее арифметическое", тут скорее надо говорить про индивидуальность. У каждого автора свой язык, и встреча писателя и читателя по-разному происходит. Может быть, вы ещё не нашли своего писателя. Но я бы не выносил обвинительный приговор всей современной литературе. Может, вам просто до сих пор не везло.
Вы занимаетесь исследованиями писательских судеб и наследия и уже выпустили много биографических книг. Возьмем, например, вашу книгу про Грина - это уникальный труд, вы близко проникаете в саму личность писателя, заставляете сопереживать тому, что пишете, ставить себя на место Александра Степановича. Как вы считаете, у него трагическая судьба непризнанного гения, или нет?
Грину выпала трагическая судьба. Он был человек мало приспособленный к жизни, у него плохо складывалась отношения с людьми, с обществом, он по сути мизантроп, социопат, не был готов жизнь принять ни до революции, ни после. Любил таких же, как он, одиночек. Очень любил подчинять, но немногие шли в его подчинение. Отношения сложные были в семье, в училище, вот эта изначальная отверженность и толкнула Грина в литературу, в романтику, в мечту. Перед этим у него был тяжелый опыт с армией, откуда он дезертировал и едва не стал террористом-смертником. К счастью, от террора Грин ушёл, но занимался революционной деятельностью, попал в тюрьму. Все это дало ему не тот опыт, который помогает творчеству и становится частью произведений, а, скорее, отрицательный результат, от которого он отталкивался. "Ссора с жизнью" стала толчком Грина к созданию литературных произведений, породила конфликт с действительностью, неприятие к ней, даже к тому, как живут люди, чему радуются. Например, когда стала развиваться авиация, в Петербурге прошёл Первый авиационный парад, и все были страшно счастливы, ликовали, был только один человек в Петербурге, который считал, что убили его мечту. Это был Грин. Он верил, что человек должен летать сам. Ему был дорог только один типаж – человек, который верит в чудо. А остальные не вызывали интереса, и он вёл с ними борьбу. Тем Грин и интересен, как художник. Но быть таким человеком очень тяжело.
Книга А. Варламова об А. Грине.
Ваша историческая работа очень кропотлива. Почему вы выбираете именно этих авторов?
Я никого не выбираю для серии ЖЗЛ. Мне издательство предлагает, но, естественно, учитывают и мой интерес.
Вы себя относите к категории прозаиков, или к беллетристам, или к документалистам?
Я написал примерно равное количество книг художественных и документальных. Мне и то и другое интересно.
Как работает писатель? Горький, например, описывал, как у него раны открывались в процессе творчества... Для вас сесть работать над книгой - это волевой акт, погружение в атмосферу?
Это все очень индивидуально, у каждого по-своему. Но не думаю, что широкому кругу интересна "писательская кухня". Иногда заставляешь себя писать, иногда – наоборот, это все по-разному.
Возможно ли, чтобы в жизни будущей рождались писатели, подобные классикам? Может, "подобные" – неподходящее слово…
Вы правы, слово подобное тут не точно – подобных не бывает. У нас есть хорошие писатели. В очень распространенной ныне позиции, что сейчас нет литературы, сквозит или высокомерие, или элементарное незнание. Чаще всего так говорят именно те люди, которые мало читают. Почитайте Водолазкина, Яхину, Басинского, Иванова, Геласимова, Слаповского, Попова - можно ещё много имен назвать – но есть смысл судить о литературе, только её зная.
Конечно, нужно читать, но времени у многих не хватает. В связи с этим интересна ваша позиция насчёт современного уровня читающих людей. Понятное дело, что сегодня все уходят в гаджеты. Можно ли вообще заставить человека читать?
Во-первых, это не нужно. Если человек не хочет читать, зачем его принуждать?.. Естественно, если речь идёт о своих детях, то очень хочется, чтобы они читали, но и тут глагол "заставлять" не точный. Нужно завлекать их чтением, привлекать, что-то притягательное придумывать, а заставлять не надо.
Художественные книги Алексея Варламова. Фото: labirint.ru
А критика сейчас есть?
Вообще или в каком-то частном случае? Скажем, у нас в Литинституте есть семинар критики.
Вообще. Как критика сегодня существует?
В современной литературе, как жанр, критика, наверное, больше всех пострадала. Ну, ещё поэзия. Поэзия, за редким исключением, перестала приносить прибыль. Поэту сложно получить гонорары. Но ему стихи - его награда. И оценка собратьев. С критикой ситуация иная. Сегодня читатель не очень заинтересован в серьёзной, аналитичной критике, в больших публицистических статьях, это все ушло. Критика сводится к рецензированию книг и работает почти как ресторанная – покупать или не покупать. Это такое "обслуживание", но в хорошем смысле слова. Но от хорошего критика все ещё многое зависит, к нему прислушиваются. Критик – это своего рода навигатор.
Это присутствует и в театре, и в кино, к сожалению. Несмотря на большое количество критиков, не каждый из них способен, к сожалению, прийти на спектакль и написать о нем хороший материал. А они все профессионалы, то есть получили профессию!.. Что-то похожее получается и с литературой: берешь расхваленную критиками книгу, читаешь несколько страниц, заглядываешь в середину – и видишь: это не моё!.. И даже хуже: чем тут восхищались?..
Нет, ну понятно, что все хотят книгу продать. Но если вы не согласны с отзывами конкретных критиков, можно читать книги из шорт-листов литературных премий. Такие сочинения, как правило, прошли критическое "сито" многих экспертов, и их рекомендует литературное сообщество.
А вот это веяние, что перестали читать - это катастрофа?
Во всем мире стали читать меньше, это не какая-то наша отдельная проблема. На мой взгляд, это - катастрофа, но не факт, что я прав. Я так говорю, потому что, да, мне обидно, что выросло поколение без связи с русской классикой, для которых Плюшкин, Коробочка, Татьяна Ларина, Чацкий уже ничего не значат. Даже в советское время большевики не решились отринуть чтение классики. А сегодня это происходит.
Советская власть большой урон нанесла отечественной культуре, по-вашему?
Чудовищный. Но я бы не стал эту проблему переводить в одномерность и однозначность. Советская власть одной рукой уничтожала, другой создавала. И когда говорят, что 70 лет советской власти - это такая черная яма, бездна, то, на мой взгляд, это так же безосновательно, как говорить, что у нас была великая и прекрасная страна, которую разрушила пятая колонна. История всегда сложная, хорошее переплетается с плохим. Я это особенно почувствовал, когда писал биографию Шукшина. С одной стороны, это судьба человека, которого советская власть искалечила, потому что его отца расстреляли, когда ребенку было три года. А с другой, вся история успеха Шукшина – это советская история, и все социальные лифты, которыми он пользовался, это советские лифты. И в жизни Василия Макаровича добро и зло переплелись в полной мере. Для меня оказалось это важным и многие вещи прояснило. И у меня, например, все больше благодарности к советскому прошлому. Это было время моего детства, моей юности. Чем дальше я живу, тем меньше его сужу. Лично мне советская власть ничего плохого не сделала, хотя есть люди, которым сделала. Но наше время тоже жестоко.
Алексей Варламов. Фото: sweet211.ru
В чем вы видите жестокость нашего времени?
В том, что деньги играют огромную роль, что состоятельность жизни измеряется успехом, и это убивает человеческие чувства. И потом темп жизни превышает человеческие возможности. В итоге обезличивание, расчеловечивание. Плюс невероятно жестокие законы, но если раньше, по известному выражению, их суровость смягчалась необязательностью исполнения, то теперь мы попали в "правовое государство", где становимся бесправны перед государством.
Но Лесков же ещё писал, что всегда были богачи и бедняки!
Я думаю, не по литературе об обществе надо судить, при всем уважении к ней. Еще Розанов писал: мол, неверное рассуждение, что вся Россия состояла из Онегиных, Чацких и прочих лишних людей. А кто построил страну, кто возводил железные мосты, дороги и города? У Некрасова есть известное стихотворение "Несжатая полоса", а про сжатые полосы кто написал?
Раньше роль творческих союзов в культурном и социальном плане была больше?
Конечно. Но я фактически не состою ни в каком писательском обществе, давно потерял связь со всяческими организациями.
Как вы считаете, насколько грабительски наши издательства сейчас платят гонорары, отбирают права? По сравнению с европейскими странами?
Не хочешь, так не отдавай права. Я не очень знаю, как происходит в европейских странах. У нас гонорар напрямую зависит от тиражей. Пиши, чтоб у тебя выходили большие тиражи, тогда будут большие гонорары. У меня они не очень большие, но обижаться можно только на самого себя.
Канал Культура однажды хотел снять спектакль, запросил разрешение у автора, живущего за рубежом. Сумма была со многими нулями, кое-кто получил большой гонорар.
Можно договариваться в таких случаях с театром, как договоришься, так договоришься. Думаю, у кого-то есть проблемы, у кого-то нет, все, опять же, сугубо индивидуально. Чем большую величину ты из себя представляешь, , тем больше можешь диктовать условия.
Как вы относитесь к новым интерпретациям современных театральных режиссёров?
Я знаю, что есть скандальные Богомолов, Серебренников, но практически не видел их работ, так что ничего не могу сказать. Очень люблю театр Женовача, люблю МХАТ, РАМТ, театр Фоменко.
Книга А. Варламова о В. Шукшине.
Конечно, это классический русский театр. А вот Шукшин – он был больше писателем или режиссёром и актером?
Он был и тем, и другим, и третьим. Но, думаю, кино было самым важным в его жизни. Успех в этой сфере был для него значимее всего, с точки зрения славы, количества зрителей, денег, наконец, по его перепискам с Беловым это чувствуется. Кино удовлетворяло его огромное честолюбие в наибольшей степени. И потом, надо понимать, что настоящая литературная известность к Шукшину пришла уже после смерти. Но в конце жизни встреча с Шолоховым многое поменяла. Он встретил человека, по произведениям которого делались сразу несколько экранизаций. Литература может "победить" кино, понял Шукшин, настолько его потряс Шолохов. Хотя их встреча не стала судьбоносной. Шукшин больше от неё ожидал, ждал русского разговора о "последних вещах", как в «Братьях Карамазовых», но, к сожалению, не получилось. Шолохов ушёл от серьёзных тем, он был достаточно закрытый человек. К тому же они были в тот момент не вдвоём, между ними не получилось серьёзных разговоров, что даже в какой-то мере оскорбило Шукшина. Но в любом случае Шолохов произвёл на Василия Макаровича сильнейшее впечатление.
В конце беседы надо традиционно что-то пожелать нашим читателям.
Читайте хорошие книги, живите прекрасной жизнью, приходите учиться в Литературный институт, если вы нигде ещё не учились, а если учились, то приходите на Высшие литературные курсы. Приходите на наши лекции. Скоро у нас будут и онлайн-курсы. Мы закупили телестудию, сейчас планируем вести курсы, на которые можно подписываться в сети.
