Начало своего писательского пути Бабель любил маркировать встречей с Горьким в 1916 году. Возможно, уже хлебнув успеха, ему нравилось так себя подавать. Слава и влияние "буревестника" была велика. Авторитет бесспорен. Горький, в сущности, обласкал плотненького интеллигентного очкарика. И напутствовал своей загадочной фразой: "….ничего-то Вы , драгоценнейший "пистолет" не знаете, но о многом догадываетесь. А посему, ступайте в люди".
Оно понятно, — "пистолет" притащил пачку рукописей, частью на французском языке — дикую смесь эротики, плутовства и злодейства, но мэтр и сам начинал как романтик и ницшеанец. Наверное, ему показалось забавным, что пробивает скорлупу неизвестности своим бойким клювом провинциал, сын мелкого лавочника. С одесским колером, но с уже заметным корпусом эрудиции, владением ритмом прозы и метафорикой. И даже подражание Мопассану — королю короткой хлесткой новеллы, опытного газетчика не смутило. В этом даже было нечто "шикозное" и ...коммерческое. В духе блестящих петербургских литературных дебютов начала двадцатого века.
Фото: bbc.co.ukВ газете "Летопись", патроном которой был сам Алексей Максимович, появились два рассказа Исаака Бабеля. Многое из показанного тогда Горькому, вошло в первую успешную книгу Бабеля "История моей голубятни" (1925 год).
Ну приветил гроссмейстер, ну напечали…, так начинали многие. Важно то, что умный и страстный Исаак, воспринял совет мастера "отправиться в люди" буквально. Он был репортером, заведующим редакционным отделом, сотрудником Наркомпроса, переводчиком в петербургском ЧК, корреспондентом газет "Красный кавалерист", "Юг РОСТа" в Конармии (под псевдонимом "Лютов"). Репортерская работа в журналах "Новое время", "Жизнь искусства". Воевал как солдат на румынском фронте с Юденичем. Участвовал в славном и трагичном Польском Походе в 1920-ом… Его рассказы печатали в журнале "ЛЕФ".
В 1925 пришла слава. Роман "Конармия" (1926 год) принес славу мировую. Его перевели на одиннадцать языков. О нем восторженно отзывались Коннорс, Хемингуэй, Ринг Ларднер, Шервуд Андерсон. Дружбой с ним наперебой хвастали Эренбург, Паустовский, Шкловский, Катаев. И тогда Горький сказал: "Бабель большая надежда русской литературы". 1931 год —"Одесские рассказы", пьеса "Закат". Переиздания дополненные новеллами из парижской жизни. Он ездил туда каждый год.
Фото: elmontevideanolaboratoriodeartes.blogspotИсаак Бабель — настоящая фамилия по отцу. Родился 1-го (13-го июля по ст.стилю )1894 года. В Одессе на Молдаванке. Вскоре семья переехала в Николаев. Обратно в Одессу в 1905 году. Мальчик учится в Коммерческом училище. В 1916 Исаак заканчивает Киевский Коммерческий институт.
Свои первые рассказы писал на французском языке. В совершенстве владеет тремя языками. К моменту знаменитого визита у него уже были свои "сто возов книг". И, конечно, большие амбиции. Что вело его? Как отмечал тот же Паустовский, — "романтика насилия". Разнообразного. На любой вкус.
"...куда ни странствуй,// жестокость и тупость скажут — здравствуй,// а вот и мы! // лень загонять в стихи их// как сказал поэт — на всех стихиях." (И. Бродский).
А вот и не лень! Потому что с раннего детства автора мы вместе с ним находимся в эпицентре жестокого кошмарного событийного ряда. Вот еврейский мальчик в кровавой суете еврейского погрома в Одессе десятых годов. Вот романтические рыцари с Молдаванки в кремовых панталонах и канотье, с "финками" и револьверами наготове, но с билетами в ложу на Итальянскую оперу. А дальше непрерывные проститутки в десять пудов весом, молодые чекисты со списками расстрельных приговоров, финансисты и адвокаты близкие к Распутину. И, конечно(!), — казаки-буденновцы, для которых мерило жизни конь и шашка, а "пешка" (пехота) своя же(!) достойна в лучшем случае, порки нагайками. Потому что, "...понаедет шляхта, надсмешку с кишками сделает". А вообще, "киндербальзам" в очках, — еврей в Конармии как крокодил в Пассаже у Достоевского. Потому как "...а у нас тут режут за очки".
Вторая половина тридцатых годов — в основном занят литературной обработкой произведений других писателей. Киносценарии по роману Н. Островского "Как закалялась сталь", Эд. Багрицкого "Дума про Опанаса". Адаптация тургеневского "Бежин луг" для Эйзенштейна. Фильма снятого, запрещенного и уничтоженного.
В 1936 году вышел последний сборник его рассказов. 15 мая 1939 года Бабель арестован. 27 января 1940 года расстрелян. В 1954 году реабилитирован. 1956 — новый виток мировой славы, теперь уже посмертной. Почти одновременно в Нью-Йорке, Лондоне и Париже выходят книги рассказов Исаака Бабеля. Начинаются переиздания в СССР. Молодая оттепельная читающая публика вновь "заболевает" конармейцами, Беней Криком, Гершковичами, жаркой смачной одесской экзотикой.
Что принес Бабель в писательское мастерство? Чем пленил читателей всего мира? Пожалуй, именно он возглавил славную когорту "Малороссийской прозы": Олеша, Катаев, Ильф, Петров, Багрицкий, Инбер…
Фото: steissd.livejournal.comВ известной степени наш герой узаконивает литературными приемами романтизацию насилия. Это художественный ответ жестокосердию века. Изящное определение — "карнавал метафор" принадлежит В. Шкловскому в адрес Юрия Олеши. Но в полной мере относится к бабелевскому фантастическому, эпическому реализму. В отличии от А. Платонова , придумавшего свой "марсианский" язык, отразивший "прелести" эпохи, — Олеша и Бабель играли с языком. Жонглировали фразой.
"Никакое железо не может войти в человеческое сердце так леденяще, как точка, поставленная вовремя." (Исаак Бабель).
Он мог так подать, так вывернуть реплику, что она одна определяла весь рассказ — его атмосферу, ритм, "удар". И при этом любимые писатели Толстой и Чехов. " Создание формы совершенной и самодовлеющей, которая самым неожиданным образом гармонирует с правдой внешней реальности". (Исаак Бабель).
И ещё: "На моём гербе всегда было выбито одно слово — подлинность". (И. Бабель).
Он избрал этот путь словесного синтеза, который как нельзя лучше воплотил в литературе патетику революционной ломки. Взлеты духа, перемешанные с благородством, жестокостью и низостью. Влиял, конечно, опыт журналистики: "Работа на репортаже дала много для меня как для баталиста" (И. Бабель).
Когда его спрашивали о службе в армии, в частности о Польском походе, отвечал коротко, — "ненавижу войну". Он как никто смог описать (через неимоверные усилия) неудержимый разгул плоти, эпическую неизбежность убийства и собственной гибели. И, как одинокое скрипичное соло посреди кровавой симфонии, — сентиментальный всхлип интеллигента.
Фото: newswe.comСтремительный кавалерийский аллюр "Конармии" — альманах, сборник выпуклых, раскадрованных новелл. Их бег кажется неостановимым , несмотря на эпистолярные вставки. Но стоит перевести дух, и читатель наслаждается самой отделкой, изысканностью каждого прозаического пассажа. Будучи мастером "малых форм" Бабель стремился сгустить, уплотнить событийный ряд, жертвуя описаниями, всё отдавая на откуп госпоже Метафоре. Но, создавая свои живописные миры — лабиринты, он устремляется к общечеловеческой сути — неисправимое одиночество, страх, чувство вины неизвестно перед кем и перед всеми. Постоянное напряжение, сжимающее его героев, тревожность. Художник совершает свой подвиг — он не бежит от опасности, не замыкается в себе. Один на один, без помощников (ему все враги) лирический герой идет навстречу враждебному смертоносному миру. Такова его модель и структура современной эпохи: один против всех, чудом выживая, противостоять гибельности, единственно, своим талантом.
Бабель был умный человек. В тридцатые годы, особенно после удачного выступления на Первом Съезде советских писателей, он старался "подальше от начальства — поближе к кухне". "Кухонными приборами" для него были Всесоюзные стройки по которым он мотался, молодцеватые колхозы, в которых репортерствовал, тихая пристань "обучения" молодых литераторов-комсомольцев. Но, как говаривала, Надежда Мандельштам, — "уцелеть можно было только случайно". Рафинированный Бабель (не он один) опрометчиво поддался лестному заигрыванию "хозяев" с модными писателями. Дружил с чекистом-авантюристом Блюмкиным , хороводился с высокими чинами НКВД. С самим наркомом Ежовым. Был частым гостем в литературном салоне его красавицы-жены. Был ее фаворитом. Злые языки сладострастно домысливают невозможное. Блюмкин был обречен. Ежов пал, как и Ягода, совершенно закономерно. Волеюлукаво переменчивой погоды, хозяином которой был один единственный человек. С трубкой.
Что нашли при обыске в квартире писателя? Роман про чекистов? Неоконченную эпопею о Гражданской войне в Кабарде "Бетал Калмыков"? Отрывки из нее он читал тайно Б. Слуцкому, Якову Гигузину. Возможно эти сокровища русской литературы когда-нибудь чудом всплывут.
После известия о смерти Бабеля, Юрий Олеша, земляк и товарищ по "чернильной спеси", пустился в длинный и горький запой. Ему звонили, навещали, увещивали. А Юрий Карлович только завывал: "Оставьте меня наедине с моим отчаянием!"
Наверное, судьба любого мастера слова, оставшись наедине со своим отчаянием,— бестрепетно идти ему прямо в пасть. И, если повезет, художественно слиться с ним.
